Армия (II)

Офицер: начало пути

Домой! Целых 30 дней можно побыть дома. Как раз в это время приехала из Румынии мама, и мы втроем: я, мама и Юрка Таранин, поехали на юг, на море. Я приглашал и Наташу, но, как я уже говорил, она отвергла мои руку и сердце. Выбрали Алупку, поселились в частном домике и наслаждались морем и солнцем.

– Напрасно ты так идеализируешь своего друга, – сказала как-то во время отпуска моя мама, – он тебя бросит или предаст.

Я как-то очень раздраженно отнесся к ее словам и думал, что она это сказала из-за того, что я не распределился в Академию. Больше к этому вопросу мы не возвращались.

Подъемные деньги у нас ушли на отдых, часть оставили родителям, и с небольшим запасом денег мы тронулись в путь. В Ростов-на-Дону мы поездом прибыли около пяти часов утра. Я был голоден как волк, а когда я голоден, меня лучше не трогать.

– Давай найдем рынок, он рано открывается, там и перекусим, – предложил я Юрке.

Он начал надо мной подтрунивать и предлагать что-то вроде: "...потерпи, офицеры на рынке не питаются..." Я разозлен был не на шутку. Мы первый раз поссорились. Правда, это было недолго, пока мы не нашли рынок и не поели. Больше за всю историю нашей совместной службы мы ни разу не ссорились.

Прибыли в штаб Северо-Кавказского военного округа (в Ростове-на-Дону). Перед кабинетом, где нам надо было предъявить документы и получить окончательное распределение, уже находилось пять или шесть молодых офицеров-выпускников из других училищ. Я поделился своим волнением с Юркой: "А вдруг нас раскинут по разным частям?" Тут вышел офицер и спросил: "Кто из Коломенского артиллерийского? Заходите". Нам было приятно, что нас вызвали первыми, что, как нам казалось, подчеркивало приоритет ракетных войск.

В кабинете нам без проволочек объявили номер части в Краснодаре, выдали все необходимые документы и мы распрощались. Какой молодец наш комдив – все, как он сказал!

Мы прибыли в Краснодар. Нас разместили в гостинице для офицеров на центральной улице Красная, а сама ракетная бригада находилась недалеко от Сенного рынка, куда можно было доехать на троллейбусе – мечта. Территория ракетной бригады была ухожена идеально: все чисто и опрятно, клумбы с цветами, подстриженные газончики. Нас представили, и мы начали принимать технику и командование.

Мы должны были заменить начальников боевых расчетов, которых сформировали на скорую руку из летчиков, как самых подготовленных для обслуживания сложной техники. Но, конечно, им знаний все равно не хватало – слишком большой объем. Мы приняли командование: я – расчет старшего оператора в технической батарее, а Юрка – расчет пусковой установки в ракетном дивизионе. Пришло время получать денежное довольствие, как вдруг выяснилось, что нам надо ждать еще месяц, поскольку за этот месяц нам все зачли в подъемные. Для нас это был удар. Денег у нас практически не было. Ни в части, ни в городе мы никого не знали. Родителям писать молодым офицерам не пристало. Что делать?! Юрка предложил: "Давай продадим теплое белье. Зачем оно нам в Краснодаре?" Я согласился.

Мы переоделись в гражданскую одежду и с утра пораньше, в выходной, пошли на рынок.

– Знаешь, Юрка, я не смогу торговать.

– Погуляй рядом, – сказал он и смело занял место возле какого-то прилавка.

Не прошло и часа, как все было продано. Ну, Юрка, молодец!!!

Мы экономили на всем, чтобы продержаться. Последнюю неделю перед получением денег мы жили на 16 копеек в день на человека. Спасибо Хрущеву: он тогда распорядился, чтобы в столовых хлеб был бесплатный.

Только 13 октября мы получили первые деньги. Это был праздник. Мы с Юркой завели одну на двоих сберкнижку, с которой любой из нас мог проводить любые операции. В гостинице не было ни одного офицера, который не занимал бы денег перед получкой, кроме нас. У нас было все в порядке. Мы даже купили магнитолу, чтобы украсить свой быт. Но главное – мы копили деньги на осуществление своей затеи: построить "Нырок".

Нашей ракетной бригаде достались по наследству грузовики студебеккеры. Они уже давно выработали свой ресурс и подлежали списанию, хотя некоторые из них недавно прошли капитальный ремонт. Два таких студебеккера были в распоряжении Юрки Таранина. Как только их списали, мы смогли снять с одной машины двигатель и вывезти его. Конечно, для "Нырка" он слишком мощный и тяжелый. Поэтому мы хотели его продать, чтобы купить двигатель от мотоцикла.

Мы съехали из гостиницы и сняли комнату в частном доме. Во дворе дома установили двигатель и начали готовить его к продаже. Еще в гостинице подружились с летчиками и договорились о приобретении списанных подвесных алюминиевых баков от самолетов. Мы посетили их часть и видели, как эти баки лежали у них штабелями.

Приблизительно так, по нашей задумке, должен был выглядеть "Нырок".

Служба шла своим чередом, но энергии хватало на все.

Штабная проверка

Запомнилась проверка штаба округа из Ростова-на-Дону. Началась проверка неожиданно ночью. Бригаду подняли по тревоге, и требовалось выехать в район учений. Проверяющие фиксировали время выполнения нормативов, порядок их выполнения и готовность техники.

Моментально вся часть пришла в движение. Из технического бокса выезжали боевые машины одна за другой, но с одной машиной были какие-то неполадки.

– В чем дело?! Почему не выезжаешь?! – кричал командир подразделения.

– Не заводится, товарищ капитан, – сконфуженно отвечал рядовой.

– Выезжай! Потом заведешь, – не задумываясь, потребовал командир.

Каждый раз, вспоминая этот случай, мы долго смеялись, а выражение "выезжай, потом заведешь" стало крылатым.

После окончания учений и масштабной проверки части утром всю бригаду построили на плацу. Старшим комиссии из штаба округа был генерал-майор, по национальности, кажется, дагестанец и говорил с акцентом. Он вышел перед выстроенной частью, приложил руку к козырьку:

– Здравствуйте… – генерал несколько замешкался, видимо, подбирая слова, – птицы, – вдруг вырвалось из его уст. Наверное, он хотел сказать: "Здравствуйте, орлы!", но забыл, как это по-русски.

– Здравия желаем, товарищ генерал, – раскатилось по плацу, а через мгновение часть буквально начало сотрясать от сдерживаемого хохота – конфуз вышел.

Но на этом приключения с этим генералом не кончились. Вечером всех офицеров собрали в актовом зале части. Помещение трудно было назвать залом, поскольку оно было, скорее, казарменного типа, то есть узкое и длинное.

В президиуме сидели члены комиссии и командование части. На трибуну поднялся генерал-майор с отчетом о проведенной проверке. Замечаний разного характера было много, а когда он произнес, что на территории части много стеклянных осколков, буквально над ним лопнула электрическая лампочка. Генерал аж присел, но все присутствующие в зале восприняли это как знак несправедливой оценки комиссией чистоты и порядка в части. Часть действительно поддерживалась в идеальном состоянии, а территория была очень красиво ухожена.

Весной наша часть выехала из Краснодара на свою летнюю базу.

У пропасти (лето 1963 года)

Наша войсковая часть (ракетная бригада) находилась на летних позициях под Краснодаром в районе Горячих Ключей. Еще в Краснодаре мне было поручено не только оформить спецкласс, но и проводить занятия с офицерами.

Оформил я класс очень красиво. Огромные стенды со схемами, причем, все рамки сам фанеровал шпоном. Размеры стендов доходили до 5 метров в длину. На этих стендах были электрические схемы нашей ракеты и отдельных приборов. На летние позиции мы брали с 1-го отдела совсекретные схемы и в боксах проводили обучение своих расчетов.

Я относился к занятиям очень серьезно, поскольку хотелось не только научить ребят, но и дать им задел знаний для будущей гражданской жизни. Ребята занимались очень хорошо, а я, чувствуя это, старался еще больше.

Вдруг поступила команда: "Лагерь свернуть. Всей бригаде прибыть на основное место дислокации (в Краснодар)!"

Бригада, как по тревоге, собиралась в колонну, но у меня был в мастерской бензоэлектрический агрегат Н801 (мотор-генератор). Это такой прицеп, на котором достаточно мощный автомобильный мотор вращает мощный генератор трехфазного тока для питания всего оборудования, связанного с подготовкой и пуском ракет. То есть это наша электростанция. А без генератора какие пуски ракет? Похоже, нас "дернули" именно на пуски в Капустин Яр. Мне разрешили выехать самостоятельно на следующий день, чтобы забрать мотор-генератор.

На следующий день, упаковав СОВСЕКРЕТНЫЕ ПЛАКАТЫ в совсекретной машине и прицепив отремонтированный мотор-генератор к своему вездеходу (машина оператора на базе ЗИЛ-157), мы отправились в путь.

В кабине я и водитель Григорий Пятницын, а в КУНГе старший сержант сверхсрочной службы. Можно было поехать либо через равнину – длинный путь, либо горной дорогой через перевалы – короткий путь. Я выбрал короткий.

Пятница, так я звал своего водителя, был молодой солдат и получил водительские права прямо перед призывом в армию. Он очень старался, но практики было мало. Коробка передач в нашей тяжелой (10 тонн) машине была как у всех грузовых машин того времени. Для того чтобы переключить на более высокую передачу, надо было сначала перейти на нейтральную передачу, отпустить сцепление, чтобы уровнять скорость вращения шестеренок, а потом еще раз нажать сцепление и включить следующую передачу. При переходе на низшую передачу действия должны быть совсем другие. Сначала также следовало перейти на нейтральную передачу, затем прибавить газу, чтобы увеличить число оборотов двигателя, затем снова нажать сцепление и включить более низкую передачу. При этом газ надо увеличивать в разных ситуациях по-разному, иначе шестерни будут грохотать, а передачу так и не удастся включить.

Мы ехали, и я наставлял Пятницу. Следует напомнить, что машина, в которой мы ехали, была одна из самых дорогих в нашей ракетной бригаде. Пока мы ехали по более-менее ровной местности, Пятнице удавалось переключать передачи без особого звона шестерен. Я тренировал его, требуя, чтобы он это делал чаще – нужен опыт. Но вот началась горная дорога. Тренировки кончились. Пятнице все сложнее и сложнее удавалось переключать передачи. "Еще три раза зазвенят шестерни – за руль сяду я". Рельеф быстро менялся, и мне пришлось сесть за руль. Но и для меня такая дорога была в первый раз, и я, как ни стыдно признаться, не справился с дорогой. Мы проехали самую высокую отметку, и дорога резко пошла вниз. Для меня это была первая встреча с такой дорогой, да еще на тяжелой машине с прицепом. Машина под собственным весом разгоняется и не спасают низшие передачи, потому что мотор начинает реветь от высоких оборотов. Тормоза не спасают – прицеп начинает выворачивать машину. Пятница уперся руками в панель и только твердил: "Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант". Навстречу изредка шли груженые лесовозы.

– Не бойся, Пятница, я не лихач, – успокаивал я его, а сам боролся с машиной как мог.

Машина разгонялась, а я то тормозил, то отпускал сцепление. Машина вновь ревела. И вот уже появился достаточно плавный поворот, как вдруг что-то грохнуло, нас дернуло, еще раз. Не помню как, но мы остановились. Машина задними колесами еще была на дороге. Прицеп (мотор-генератор) впился, как якорь, верхним углом в дорогу и торчал колесами вверх. Передние колеса нашей машины практически висели над пропастью. Я был почти в шоке – машина оператора перед ракетными стрельбами, да еще без мотор-генератора.

Да, прицеп был весь разбит. Открыли кузов. В дверях появилось бледное лицо старшего сержанта, который не мог видеть всего, что происходит. Его просто бросало в кузове из стороны в сторону да и рокот мотора не предвещал ничего хорошего. А кузов – это как лаборатория со множеством пультов для проверки всех приборов ракеты и гироскопов, а также главный пусковой пульт.

Мы стали обследовать технику. По следам на дороге определили, что прицеп врезался в дорогу дважды. С машиной, к счастью, ничего не произошло. С трудом поставив прицеп на колеса и напихав щепок, подобранных на дороге, мы тронулись в путь.

– Товарищ лейтенант, давайте я поведу, – почти требовательно сказал Пятница.

– Нет, – твердо сказал я. Мне надо было себя реабилитировать, чтобы не быть в глазах своих подчиненных виноватым аварийщиком. Ехал я осторожно, да и горная дорога уже кончалась. Постепенно страх от случившегося и не случившегося стал меня трясти, и я, стараясь не подавать виду, передал руль Пятнице.

Мы прибыли в часть. Я смалодушничал и доложил командиру батареи, капитану Шулятьеву, что по дороге со встречного лесовоза вылетело бревно и произошла такая авария. До отъезда бригады на полигон в КапЯр оставалось три дня. Пришел командир бригады и главный инженер:

– Если техника не будет готова к отъезду, будешь отвечать по всей строгости.

Я думал, будет хуже. Но бригада готовилась к пускам, а это самый серьезный экзамен для ракетной бригады. По результатам боевых пусков бригаде ставят оценки, от которых зависит многое как для самой бригады, так и для ее командования. Технику буквально вылизывали и укомплектовывали всем необходимым, а тут я привез металлолом. Три дня и три ночи, не выходя из части, я со своим расчетом восстанавливал мотор-генератор. Питался я в солдатской столовой, спал в казарме. На третий день наш мотор подал первые признаки жизни. Правда, из глушителя шел очень черный дым.

К середине дня с мотором практически закончили и начали отлаживать электрическую часть, а она не простая. Помню, в училище, как раз на занятиях по электрической схеме мотора-генератора, преподаватель после нескольких неудачных попыток курсантов ответить, обратился ко взводу:

– Кто ответит и расскажет, как работает электрическая схема мотор-генератора? Я был единственным, кто поднял руку и пошел отвечать. Схема была с хитроумным решением регулятора частоты и напряжения. Я ответил.

– Да вы, курсант Лачинов, по схеме бегаете, как электрон, – бодро поздравил меня преподаватель. С тех пор в училище привязалось ко мне прозвище "Электрон".

Да, знания помогли, да и расчет мой, видя мои старания, работал не жалея сил. Мы все сделали, не успели только отрихтовать дверки и, естественно, покрасить. Но это нам простили, сказав, что в КапЯре у меня будет немного времени, чтобы техника выглядела, как новая. Нам уже подали специальный железнодорожный эшелон, и мы грузили на платформы технику. Уже стояли на платформах пусковые установки, моя машина оператора, злополучный мотор-генератор и отдельно некоторые его части.

Состав получился весьма внушительный. Расставив охрану и установив спецмаскировку, которая изменяет контуры техники так, что не понять, что там под камуфляжным брезентом – самолет, ракета, или яхта. Наш эшелон взял курс на север.

– Ты молодец, – подошел ко мне капитан Шулятьев, когда мы расположились в вагоне-телятнике. – Но если бы ты не соврал, мы бы тебе помогли.

Это был для меня хороший урок.