Студенческий строительный отряд

Кадры решают все

На втором курсе ребята, которые вернулись из стройотрядов, начали меня подбивать организовать свой стройотряд и чтобы я был командиром. Особенно активно меня агитировали Миша Корабельников и Миша Нейман. Я поддался их романтическому натиску, и они повели меня в комитет комсомола института, где их предложение было принято. Так открывалась новая страница в моей жизни – студенческий строительный отряд.

Создание нового студенческого отряда оказалось делом совсем непростым.
В феврале 1967 года меня вызвали в комитет комсомола и предложили сформировать отряд численностью 40 человек для строительства коровника в совхозе "Ступинский" под Москвой. Конечно, это предложение звучало не столь романтично, как куда-нибудь в Сибирь, но я и мои "агитаторы" понимали, что для нового отряда лучшего предложения ждать не приходится.

Название отряда, как и было принято, давалось по месту работы. Я предложил назвать его "Волонтеры". Однако районный штаб и комитет комсомола дали нам официальное название – "Ступинский". Только потом "Волонтеры" прочно вошло в летопись студенческих строительных отрядов!

Я написал музыку на замечательные слова "От Антарктики до Атлантики", эта песня стала нашим гимном. Пришлось придумать и изготовить флаг отряда, пилотки. Но самая основная проблема – это люди. Конечно, мы вывесили объявление, но для студентов оно не было привлекательным. Во-первых, отряд новый, и как там будет с работой, заработками и какая атмосфера в коллективе никто не мог знать. Во-вторых – Подмосковье. Ну какая тут романтика, и так каждую осень посылают "на картошку".

Как уговорить студентов ехать именно с тобой, когда вокруг столько отрядов со своей историей, славой, легендами. В деканате я переписал из личных дел данные всех первокурсников нашего факультета. Потом проводил собрания в каждой группе. Они даже не подозревали, что я знаю, с кем разговариваю. Знаю, из какой они семьи, их увлечения, и предварительно я был нацелен на вполне определенные кандидатуры. На собрании я мог не спрашивать фамилии, потому что многих узнавал по фотографиям и делал соответствующие пометки в своих записях, внимательно изучая реакцию ребят.

После того как были проведены собрания со всеми группами, мы – я, Миша Корабельников и Миша Нейман – проводили индивидуальную работу с каждым, кто так или иначе нас интересовал. Потихоньку дело сдвинулось с мертвой точки, и стали поступать заявления. Теперь надо было создавать коллектив, чтобы он сохранился до июня месяца. А то могло оказаться, что все перебегут в другой отряд или просто не поедут.

Мы стали организовывать целевые субботники – эта работа целиком легла на комиссара отряда Мишу Корабельникова. Так, субботник на детской фабрике игрушек обеспечил нас большим количеством разнообразных игрушек для шефской работы на селе. Субботник на табачной фабрике "Ява" – сигаретами для курящих на весь сезон. На ткацкой фабрике – материал для пилоток и их пошив. Но самое главное – ребята объединялись в коллектив.

Да, мы умели подметать и махать лопатами, а как построить из кирпича коровник с нуля? Я выписал адреса всех строительных техникумов и стал объезжать их. Это оказалось несколько сложнее, чем можно представить. Но тем не менее мне удалось в одном из техникумов на Автозаводской заинтересовать троих, которые имели опыт кладки и выезжали на работы. Это были Витя Семичастнов, Саша Садыков и Люда Богдашкина.

Осталось найти мастера, который не только знает строительное дело, но и умеет закрывать наряды по выполненным работам. Такого человека я нашел с трудом, и то он согласился приезжать на субботу и воскресенье и заниматься только нарядами. Пришлось согласиться: правильно оформленный наряд – это заработанные деньги.

Да, чуть не забыл, еще нужен был специалист – это врач. Чтобы в отряде не было неоправданных издержек и чтобы сделать предложение более привлекательным, мы искали врача, способного взять на себя работу повара отряда. Нашли.

Квартирьеры

Пришло время весенней экзаменационной сессии, которая добавила своих хлопот. Чтобы сформировать отряд квартирьеров из успевающих студентов, следовало получить разрешение в деканате на досрочную сдачу экзаменов. Все удалось, и я с группой квартирьеров выехал в совхоз "Ступинский".

Центральная усадьба совхоза находилась в деревне Старая Ситня, а наш объект – в деревне Куртино, куда нас и отвезли. Совхоз оказался очень бедным: минус миллионер, то есть он должен был государству около двух миллионов. Так что жизнь нас ждала непростая.

Площадка под коровник уже была размечена, и по ее периметру тянулась гряда каких-то каменных глыб неестественной белизны. Это был бутовый камень для фундамента, который оскалился на обнаженной глиняной почве, словно бросая нам вызов.

Лагерь мы обустроили достаточно быстро: оборудовали кухню, поставили палатки, оформили территорию. С первого же дня работали и на основном объекте, подготавливая фронт работ. Поставили растворомешалку, подвели электричество и принялись за фундамент.

Первыми нашими инструментами были лопаты, кувалды и скарпели. Надо было дробить огромные каменные глыбы с помощью скарпелей на более мелкие куски. Чем мельче куски – тем прочнее фундамент. А размеры коровника внушительные: 72 метра в длину и 12 метров в ширину. Попробуйте помахать кувалдой. На сколько вас хватит? Ребятам, конечно, подменяя друг друга, пришлось махать 12 часов в день на протяжении недели.

Когда засыпали дробленый бут в траншею фундамента, казалось, что у траншеи резиновые борта. А когда стали заливать цементным раствором, то было полное впечатление, что дно траншеи куда-то провалилось.

Квартирьеры оказались крепкими ребятами. Тон в работе задавали ребята из техникума, и их рвение, неуемная энергия и жизнерадостность вселяли в меня уверенность. Не отставали от них и наши маевцы. Менее жилистые на вид, они шли на стройку и самоутверждались в собственных глазах: мы это можем и мы это сделаем. И мы сделали: к приезду основного отряда фронт работ для отряда был обеспечен – простоев не будет.

Отряд в полном составе

Когда я во время квартирьерства приехал в Москву и собрал в МАИ отряд, все горящими глазами и с нескрываемым восторгом смотрели на меня, загорелого и обветренного. Ребята с огромным интересом выслушали рассказ о стройке. Думаю, что это собрание придало решимости сомневающимся и у нас "отказников" не было.

Отряд прибыл на место. На благоустройство и обучение новичков ушел один день. Разбившись на бригады, на работу все вышли в первый же день. Трудно было представить, что через два месяца, когда мы будем отсюда уезжать, здесь будет стоять коровник на 200 голов. А пока перед бойцами в глиняных объятиях лежала груда кирпичей, камней, куча досок и какие-то железяки. Все это, скорее, напоминало свалку, чем стройку. Теперь уже тон в работе задавали старички – квартирьеры. Кто-то не готов был к такой работе или просто не принимал правил стройки. Чтобы сохранить ритм стройки, пришлось ставить вопрос на заседаниях штаба отряда об исключении "сачков". В конце концов в отряде из 40 человек осталось 24.

Штаб отряда собирался каждый день вечером. Штаб – это я, комиссар и бригадиры каменщиков, растворщиков и плотников. Также членом штаба была врач-повар. Мы расписывали работы на завтра, подводили итоги прошедшего дня, решали различные вопросы жизни отряда.

Однажды я перед штабом поставил вопрос об исключении из отряда одного из лучших работников и нужного специалиста-каменщика Люду Богдашкину. Причиной послужил ее донос на подругу, которая ушла с кем-то за территорию лагеря после отбоя. Я и ранее пресекал попытки разных "доброжелателей" – то шуткой или полным игнорированием, но в данном случае все было слишком подло, и я был настроен очень решительно. Однако штаб меня не поддержал, и это был единственный случай, когда наши мнения не совпали. Люда осталась в отряде, а ее поступок не подлежал огласке.

Жизнь отряда

Утром после завтрака отряд выстраивался перед палатками и помимо напутствия на работу я имел возможность выслушать пожелания, шутки, упреки и почувствовать общий настрой. На стройке мы и так спотыкались друг о друга. Я или с рулеткой, или с теодолитом, поскольку роль мастера выпала на меня. Спасибо военному училищу, научили хоть обращаться с оптикой. Контакты на стройке носили больше индивидуальный характер, а перед строем – это публичное свидание и разговор с коллективом. А коллектив складывался отличный.

У нас было два девиза: "Не жалея усилий, лопнем, но осилим!" и "Лучше досрочно, чем никогда!" На стройке принцип был один: все работают на каменщика! У каменщика ни секунды не должно быть простоя. Если надо два подсобника – будет два. Если рядом должен быть плотник – будет плотник. И еще – это качество.

Помню, как в трудовом порыве за счет своего отдыха Саша Садыков с Виктором Семичастновым выложили один из трех тамбуров коровника. Это было здорово, но качество... Видно было, что ребята торопились и пренебрегли шнуркой, а иногда и отвесом. Я выстроил отряд перед этим тамбуром и объяснил, почему требую его сломать и переделать.

Я, конечно, нанес боль хорошим ребятам, но ведь они знали и ранее, что за качество я спрошу, а теперь просто были все уверены, так как числили и Сашу, и Виктора в моих любимчиках.

Темпы поражают

Несмотря на резкое сокращение отряда, все, кто к нам приезжал, а это прежде всего командир районного студенческого отряда Володя Яковлев и его комиссар Женя Журавлев, а также гости из Ступинского горкома партии были поражены высокими темпами строительства и не верили, что отряд состоит из обычных студентов.

Более того, откуда-то пошел слух, что к нам по выходным приезжают люди помогать строить коровник, и начальство, поверив, решило посмотреть, сколько же на самом деле работает людей на стройке по выходным.

Однажды наше маевское начальство, районный штаб студенческих отрядов, рано утром тайком подъехали и скрытно дежурили в лесу, чтобы подсчитать людей, работающих на стройке. Даже им, бывалым, не верилось, что можно с такой численностью так быстро и качественно строить. Каково же было их удивление, что никого, кроме мастера, они так и не дождались. Видимо, это была искаженная информация о том, что в отряд приезжает на выходные дни мастер и пишет наряды.

Кстати, с мастером, после того как я перенял его опыт, мы по-доброму разошлись. Ему тяжеловато было ездить, и он с легкостью обучал меня всем тонкостям этой бумажной работы.

Так получилось, что я был и командиром отряда, и мастером, да еще и шофером. Совхоз выделил нам грузовичок, и мне, как единственному с водительскими правами человеку, пришлось садиться за руль и обеспечивать отряд продуктами и стройматериалами.

Похоже, стать командиром студенческого строительного отряда, это была самая большая моя авантюра в жизни. И дело не в том, что я брался за дело, о котором ничего не знал, ведь надо было построить огромный коровник, да так, чтобы он не развалился. Надо было обеспечить стройку материалами, инструментом, мастерами. Главное, я брал на себя огромную ответственность за здоровье и жизнь молодых ребят, которых надо было привезти здоровыми назад.

Да, у меня был армейский опыт. Но разве можно сравнить отлаженный механизм, где каждый знает как и за что он отвечает. Где все прописано до мелочей. А тут, ты командир: накорми отряд, обеспечь стройку и не опозорь Институт. Ну, если со строительными чертежами мне не трудно было разобраться, то самой технической сложностью для меня была работа с нарядами, которые по всем этапам строительства надо было писать, "закрывать" и получать по ним деньги за работу. Оказалось это дело совсем не простое, чтобы получить все сполна за проведенную работу. Дать эту работу кому-то на откуп нельзя и слишком расточительно. На первом этапе мне очень помог мастер, которого я нашел в Москве и который первый месяц приезжал по выходным к нам на стройку и обучал меня всем хитростям и премудростям строительного дела.

Я никогда в жизни не работал с таким надрывом, как летом в 1968 году. На меня дополнительно легли полностью обязанности мастера стройки, я был шофером отряда и мотался за строй материалами и продуктами. Как командир я держал отчет перед районным руководством ну, конечно, и перед своими бойцами, у которых, как мне кажется, за все время не было повода усомниться в действиях своего командира. Так мне хочется верить.

По итогам. Наш отряд с первого года своего существования занял первое место по всем показателям. У нас не было ни одной производственной травмы. У нас не было стычек и дрязг. Мы с честью прошли это испытание. И все же, с моей стороны, это была авантюра. Лучше за все это отвечал бы кто-нибудь другой, а я был бы и мастером и шофером...

Сон за рулем

Однажды после рабочего дня надо было отвезти крановщика, работавшего у нас, домой, в центральную усадьбу Старая Ситня. Чтобы не гонять машину зря, решено было привезти из центральной усадьбы кирпич на стройку.

Едем, со мной в кабине крановщик, в кузове ребята. Меня жутко клонило в сон. Я что-то про себя бормотал, уже показалась центральная усадьба, как вдруг просыпаюсь от сильного удара в бок – это крановщик локтем мне врезал, чтобы я проснулся. Машина уже была на встречной полосе и направлялась в кювет.

Это был мой первый опыт борьбы со сном за рулем. Теперь я точно знаю, что сон нельзя перетерпеть – он навалится внезапно и, быть может, навсегда.

Когда мы доехали, я попросил у ребят разрешения отдохнуть. "Конечно, нам жизнь дорога", – разрешили в один голос бойцы. Я прилег. Ребята загрузили кирпич, и мы двинулись в обратный путь. Сидящие рядом старательно что-то рассказывали, но меня и так уже не тянуло в сон.

В отряде было и гужевое транспортное средство – лошадь Белка. Она обеспечивала стройку и лагерь водой и была хорошим подспорьем на стройке.

Немного о быте

Самой большой заботой после стройки было питание. В этом бедном совхозе не было ничего, кроме картошки и телятины. А ребятам при такой огромной физической нагрузке нужно было и питаться по-богатырски. Я прилагал все усилия, чтобы из соседних колхозов привезти овощи, но все равно стол у нас был очень однообразный.

В короткие часы досуга мы устраивали концерты для селян. Сами оформляли сцену – хотя и наивно, но с душой. Для детей устраивали различные эстафеты. В качестве призов и поощрительных наград мы щедро раздавали игрушки, полученные нами на субботниках.

О нашем отряде стали появляться очерки в газетах. Газета "Московская правда", 25 августа 1968 года.

Теперь, вспоминая первые дни, ребята признаются, что было жутко трудно. Экскаватор рыл траншеи под фундамент вкривь и вкось. Лишнее скалывали вручную. А глубина 2,1 метра. Руки в мозолях. Пот градом. Но со временем втянулись. Вместе с выносливостью пришла настоящая радость от работы. От того, что вот тут неделю назад было поле, а теперь уже что-то вырисовывается...

– С медицинской точки зрения они интереса не представляют, – это мнение отрядного врача, выпускницы 2-го МОЛМИ Марины Донсковой. – Здоровые, черти. Но какие чудесные ребята!.. Заботливые, чуткие, веселые, энергичные, легкие на подъем, все им не в труд. За то время, что мы здесь живем, не было ни одной свары. Я даже не знаю случая, чтобы кто-нибудь неловко или зло пошутил с товарищем.

прочесть очерк

За честь МАИ

В Ступинском районе работало около 10 отрядов с разных факультетов МАИ. Один из них располагался в Городищах. Что-то у них там не складывалось и ко мне с убедительной просьбой направить туда каменщиков обратился командир районного отряда Володя Яковлев. Мы уже чувствовали свою силу, и стройка уже не пугала нас – нам все было понятно. Но отрывать от отряда лучших, когда сами в сокращенном составе? Коровник уже вырос и поднимать раствор на такую высоту в таком темпе, когда каждый каменщик кладет не менее 4 кубов за день (а лучшие, как Зина Подкуйко, до 6 кубов), было очень нелегким делом. Ребята растягивали руки. Я предложил использовать пожарные шланги и сделать из них типа коромысла с петлями, куда просовывались ручки носилок. Такая система должна разгрузить руки и переложить нагрузку на плечи. Но система не прижилась, так как это было небезопасно при подъеме с тяжелыми носилками по скользким трапам. При такой тяжелой и ритмичной работе каждый человек был очень ценен и должен быть на своем месте. Посовещавшись в штабе, решили, что честь института превыше чести отряда, и вечером после рабочего дня лучшие каменщики отряда Людмила Богдашкина и Вадим Тихонов отправились в Городище. Людмила имела отличный опыт каменщицы до нашего отряда, а Вадим приобрел опыт кирпичной кладки с нуля в отряде, работая в паре с Людмилой, и ни в чем ей не уступал.

Вот как описывает это событие сам Вадим в институтской газете "Пропеллер" от 11 октября 1968 года.

О «КИЕВСКОЙ СИСТЕМЕ» И ПРОЧЕМ

О предстоящей поездке в Городище у нас, в "Ступинском", поговаривали давно. Дело в том, что районный штаб просил подбросить туда людей, чтобы помочь бойцам, которые, видимо, не смогут сдать объект в срок. Поговаривали, что живут они припеваючи, кушают много. Еще мы знали, что на стройке среди ребят нет ни одного бойца, бывшего до этого на целине. Кто поедет? Этот жгучий вопрос довлел над нами, а особенно над каменщиками, всю неделю. Ведь кому захочется бросать отряд, оставлять друзей, с которыми дневал и ночевал. Да тут и срок отъезда приближался. Выбор пал на меня и на Люду Богдашкину.

...

Познакомились с ребятами. Вроде такие же парни, как у нас... Ну, надо класть. "Кирпич!". "Раствор!". Какими родными были нам эти восклицания в течение месяца. А тут... Время 11.00, а все сидят, одни мы, как неприкаянные, стоим и задаем, как говорят местные, бессмысленные вопросы о кирпиче и растворе. Нас усадили на скамеечки в теньке и объяснили, что пока раствора нет, нечего и класть... Люда встала, подошла к их самому здоровому парню и предложила потаскать кирпичики. Тот сначала не понял, а потом, когда очнулся, то уже шел с носилками в паре с Людой за кирпичом. Остальные сидели и смаковали эту сцену. Весело ребятам живется.

...

На следующий день начали работать пораньше — в 10.00. Придя на стройку, обнаружили бадьи полными застывшего раствора, который легко выбился оттуда с помощью лома... Нас это мало сказать удивило — поразило.

Второй день был копией предыдущего, за исключением того, что вечером приехал наш командир и сказал: «Мы поехали «докладывать» свой коровник». Попрощались с бойцами — свои же ребята! На прощанье один подошел к нам и вполне серьезно сказал: «Извините нас за плохое снабжение кирпичом и раствором, но мы (30 человек) никак не могли успеть обеспечить вас кирпичом». После этого все стало на свои места. Мы сели в машину и уехали, еще раз помянув «киевскую» систему «добрым» словом.

Помогли мы или нет - судите сами: отряд II факультета закончил объект своими силами!

Вадим ТИХОНОВ (СУ-3-1).

полный текст

Мы лучшие!

В этом же номере можно прочесть и о том, что наш отряд был признан лучшим: мы заняли 1-е место в Подмосковье, несмотря на то, что итоги подводили на первоначальную численность отряда – 40 человек, а не на 24. А в итогах учитывалась прежде всего выработка на человека, то есть какой объем работ был проведен из расчета на одного человека. Нам вручили переходящее Красное знамя и право выбора объекта в следующем сезоне. Это была победа!

В отряде было прекращено действие сухого закона, и по случаю окончания работ устроили банкет. Каждый, от директора совхоза до рядового бойца, считал своим долгом поздравить меня и обязательно выпить. Как я себя не сдерживал, но нагрузился прилично. Утром отряд потихоньку приходил в себя.

Приехала водовозка – машина с бочкой, и ребята поехали за водой. Утренний туман был настолько плотный, что дороги не было видно, ехали на ощупь.

Пока заправили бочку, туман поредел, и на обратном пути уже был видна колея. Вдруг машина резко остановилась, лицо водителя стало белым, и он только протянул руку, указывая на дорогу. Перед машиной в кювете лежало тело командира отряда при всем параде. У водителя не было сомнений, что он задавил меня в тумане, когда ехал за водой. Ко мне подбежали ребята – оказалось, я спал. "В кювете, но при галстуке, – неловко пошутил я, чувствуя каждой клеткой, что вчера выпил очень много. Как потом выяснилось, я после банкета пошел провожать совхозного мастера, а на обратном пути, видимо, силы меня покинули. А машина в тумане, к моему счастью, прошла колесами не по колее. Водителя пришлось отпаивать.

Мы, работая первый год, первый раз и без мастера, смогли не только построить, но и правильно все оформить, заработать, да еще и получить признание. Заработок у нас, правда, по сравнению с отрядом "Красноярск" был не очень высокий – около восьми рублей в день против одиннадцати. Во-первых, у нас не было "сибирских" коэффициентов, да и бетонные работы оценивались подороже, чем бутовый камень, хотя трудоемкость в обратной пропорции. Во-вторых, наш совхоз был бедный. Председатель даже принял решение снять деньги со страхового счета на случай стихийных бедствий, чтобы оплатить наш труд по оформленным нарядам. Но среди подмосковных отрядов с нами мало кто мог потягаться. Но самое главное – это настроение ребят. Это трудно передать словами, когда во время беседы однокурсников, прибывших из разных отрядов, в том числе и из мест более романтичных, постепенно центр внимания и, если можно так назвать, зависти, переключался на наших ребят. Вот как ребята отвечали нам на наш вопрос:

"Самый яркий эпизод?"

Шашурин: Монтаж последнего перекрытия. Это был последний наш день работы с краном. Вечером кран должен был уехать. В этот день встали в 5 часов утра и до полудня мы выгнали последний торец коровника, который нас задерживал. Часа в 3 начали укладку последних плит, и вот, наконец, легла последняя. Радости не было предела.
Васильев: Запомнился особенно последний день работы крана.
Подкуйко: Весь период стройки – яркий эпизод в моей жизни.
Кирилин: Самые памятные дни на стройке – это, конечно, первый день работы, а также день посвящения в строители.
Подымов: День, когда я начал работать на бетономешалке.
Карцев: День посвящения строителя. Переход из козерогов в настоящие строители.
Шопин: День официального признания новых строителей, а по-куртински – просто перевоплощение козерогов в старичков.
Резанцев: День посвящения студента в строителя.
Белоусов:  Это день посвящения нас в строители и избавления от звания козерогов.
Торшин: Всё. Да, именно всё. Разве можно забыть горы кирпича и бута вокруг голого места будущего коровника. Это были первые дни после нашего приезда. А сам приезд, первая встреча со "стариками"! Как сейчас помню две линейки: они и мы.
Мы – чистенькие, подтянутые, радостные, предвкушавшие два месяца жизни вдали от дома, от вечных забот родителей.
Они – это надо было видеть! Описать нельзя, но, пожалуй, запомнился, больше всех Дима с его рваной штаниной, да Миша-атаман с его бородой.
А сухой закон, а футбол, а вечная борьба с комиссаром из-за бород, а наши стенгазеты, а концерты, а баня с горячей водой и иногда без холодной, а походы за грибами, а наша официальная отрядная песня, а неофициальная – какая прелесть!
Запомнилась работа, первая мозоль, первый кирпич в стенке коров¬ника, а мой первый кирпич (потом, правда, ту стенку ломали, но все равно она дороже всех – ведь там первый). Запомнилась колонна, первая, которую ребята ставили в обед, первое перекрытие и то, как их потом шлепал, одно за другим, громада-кран под руководством Иосифа Федоровича. Как забудешь гулкую тишину и темень внутри перекрытого коровника.
Невольно вспомнишь и банды пчел, атаковавших нас почти ежедневно, и эти проклятые дожди, когда все промокали насквозь, когда из сапог можно было выжать, наверное, ведро воды. Вспомнишь и борьбу из-за газет: "Меняю "Труд" на "Сельскую жизнь" или на "Комсомолку". А счастливчик, доставший "Спорт" – это король, и за ним уже очередь из десятка человек. Запомнился День строителя и эстафета – посвящения, когда нас, козерогов, приняли в строители. А потом – о боже! – праздничный обед и футбол. А костры до 2 часов ночи, и песни, песни, песни. А в конце даже не верилось: неужели это мы построили?! Да, мы!
Нефатова: Приезд корреспондента газеты "Московская правда" – мы в темпе таскаем ведра с раствором.
Аграновский: В час отдыха на стройку приехал грузовик с кирпичом. Шел ливень. Надо разгрузить. Кругом вода, грязь, а мы работаем. Весело.
Герштейн : День приезда в лагерь! Первый день новой жизни.
Никифоров: День, когда мной были сделаны первые леса, не развалившиеся после испытания Лешей "Фантомасом" (80 кг), и весь процесс жизни одного оставшегося козерога.
Худяков: Каждый день был чем-то замечателен. День приезда – волнения, новые чувства, новые знакомые. Первый рабочий день, сознание нового, еще не испытанного: ты рабочий человек. Первый внеочередной наряд – понятие дисциплины. Первый кирпич, начинаешь верить в свои силы. Особенно памятен день, когда ты перестал носить прозвище "Козерог".

полный текст опроса

О посвящении козерогов в строители можно немного узнать здесь.

В эстафетах были такие элементы, как кормление друг друга манной кашей с завязанными глазами, замес раствора ложками в алюминиевой миске, бутовая кладка щебня, изготовление спичек из бревна и другое.

В Москве, уже отдохнувшие, мы организовали встречу отряда в кафе "Аист". Ребята приезжали и ко мне домой.

Я еще был членом профсоюзного бюро факультета. Времени много это не занимало, но его и так не хватало. Однажды в бюро приходит первокурсник и спрашивает, к кому можно обратиться по поводу общежития. Он рассказал мне, что жить ему негде и пока живет на вокзале. Объяснив положение с общежитием, я написал ему адрес, где, может быть, он сможет какое-то время перекантоваться. Каково же было его удивление, когда, прибыв в тот же вечер по указанному адресу, дверь ему открыл я. Он прожил у меня чуть больше месяца. За это время я пробивал ему общежитие – пробил. "Спасибо, никогда не забуду", – радостно воспринял он это известие. "Забудешь, еще и здороваться не будешь", – ответил я в шутку. Оказалось, что не такая это была и шутка. Приблизительно года через полтора, проходя по институтскому коридору, он действительно прошел мимо, даже не поздоровавшись. Конечно, я его остановил и напомнил наш разговор – ему было неловко от такого пророчества.

Коварный Новый год

Наступал новый год. Я решил встретить Новый год со своим школьным другом Валерой Руденко. Пробили куранты, мы весело это дело отметили, и Валера прилег отдохнуть, а я смотрел телик. Вдруг звонок в дверь – время час ночи. Я открыл – на пороге были Люда Богдашкина и Маша Осина. После этой встречи я больше не чувствовал себя одиноким. Рыжая, именно так ее звали в отряде за цвет волос, приезжала все чаще и чаще... В январе приехала мама из Венгрии, на каникулы, и 7 января познакомилась с Людмилой – Рыжей.

Когда мама уехала, это было 11 января, Рыжая сказала, что она, возможно, беременна. Я ей достаточно твердо ответил, что ребенка я не брошу, если он будет, но о женитьбе речи быть не может. Мне было хорошо с этой энергичной и симпатичной девчонкой, но, с другой стороны, я знал не понаслышке, что она не очень порядочный человек.

Но все это не имело никакого значения. Когда в очередной раз приехала из Венгрии мама, где-то в мае, то, поговорив с Рыжей, она просто обязала меня на ней жениться – мы подали заявление в загс. Так мама второй раз резко повернула стрелку моей судьбы... Но есть одно замечательное правило: "Греши прежде всего на себя". А пока я увлечен был отрядом.