НИС "Дмитрий Менделеев", 22-й рейс

Инициатива

Незадолго до начала экспедиции на научно-исследовательском судне "Дмитрий Менделеев" я выступил на научном Совете с докладом. Меня всегда занимало, что каждая лаборатория старалась иметь свой токарный станочек, своих разработчиков и монтажников, а главное, все разрабатывали и изготовляли на 90% одно и то же!!! Это только в нашем Институте, а в масштабах страны? Сколько сил по стране одновременно тратится для создания одних и тех же интерфейсов к ЭВМ?

После знакомства с работами сахалинцев и ощутив коварность океана, который не прощает ошибок, я решил подготовиться и выступить на ученом совете Института по вопросам унификации океанологической техники. Подготовив плакаты, 9 октября 1978 г. я выступил с докладом.

22-й рейс НИС "Дмитрий Менделеев" (30 декабря 1978 г. – 24 апреля 1979 г.)

Еще не обработаны результаты предыдущей экспедиции, как через два месяца наша лаборатория в полном составе летит на Дальний Восток для участия в экспедиции уже на судне Института океанологии "Дмитрий Менделеев".

Еще ничего не сделано с результатами предыдущей экспедиции – а уже снова в путь. Похоже, Курьянова не очень волновали результаты, главное – это какое-либо действо и отчеты. Несмотря на привлекательность участия в экспедициях, я постоянно поднимал эту тему.

Вновь в лаборатории судна монтирую вычислительную технику. У меня появился помощник – Виталий Пашков. Судно совсем другого класса: лаборатории большие и оснащены основательнее, приличные каюты, большая кают-компания. Поздно вечером 30 декабря 1978 года, прямо под Новый год, таможня дала добро, и мы вышли в море. Все прошло без приключений, только кого-то заставили вписать старые джинсы в декларацию. Джинсы по тем временам были фарцовым товаром, но все равно смешно.

Вплоть до Нового года я отлаживал свою ЭВМ. Тогдашние ЭВМ были очень капризные: элементная база была совсем примитивной и малонадежной.

Мореходные качества этого судна были просто великолепны. После "Пегаса", которого швыряло на волнах как пустую скорлупу, это судно шло как утюг по ровной поверхности. Я это особо оценил, поскольку качку переношу плохо. На "Дмитрии Менделееве" мне было комфортно.

На Новый год нам выдали по 4 мандарина и объявили, что никаких празднеств не будет: "Сначала поработайте, а потом будем праздновать", – так ответил капитан на наши недоуменные вопросы.

Судно шло на юг. В Новый год температура воздуха была минус 6 градусов, а воды – плюс 2. Второго января температура воздуха была уже плюс 13 градусов, а воды – плюс 18. Шестого января люди уже обгорали на солнце, а мы все шли на юг.

С 8 по 10 января мы отработали на полигоне, то есть судно в океане легло в дрейф и проводились работы. Возле судна стала скапливаться разная живность – спинороги, макрель, акулы. Я заразился общим ажиотажем и закинул снасти на акулу. Все привязал как надо и спустился в мастерскую, где что-то точил на токарном станке. Вдруг меня вытаскивают на палубу, а там семь человек тянут через блок мою акулу. Голубая акула длиной 2 метра захватила мою снасть и никак не хотела подниматься на судно, а пришлось. Позже, под впечатлением от увиденного и содеянного, я написал очерк "Акула".

Я вел дневник, но не простой. Я не писал, а зарисовывал события каждого дня на отдельном маленьком листочке. Вот как выглядит, например, день 10 января.

Вот как они расшифровываются:
10.01.1979 – спинороги плавали стаями, корифена – сама по себе. Мы ловили рыбу при небольшом волнении моря. Далее на фале 8 пар рук вытягивают акулу длиной 2 м. За мной примчались, когда я работал на токарном станке.
11.01.1979 – чистил акулью челюсть, почистить позвоночник не получилось. Выдали по бутылке вина на нос, то есть на человека (в море так положено в южных широтах). В муфельной печке готовили рыбу; на судне кончается запас пресной воды – резко ограничили. Вечером посидели под гитару, пришел первый помощник капитана и навалился на рыбу. На ночь снялись с якоря и удирали от тайфуна "Алиса" (по спутниковой навигации и снимкам).

Так, не пропуская ни одного дня, с 28.12.1978 г. по 26.04.1979 г., в каком бы состоянии я не находился, я малевал историю рейса. Но глядя сейчас на свои закорюки, я, к сожалению, не каждый день могу расшифровать и вспомнить так подробно. Все-таки маловато информации для моей памяти, но иногда хватает. Весь мой графический дневник можно посмотреть здесь.

По плану экспедиции у нас определены заходы в Токио и Сингапур в строго определенные дни. Первый заход был в Токио. Как только судно взяло курс на Токио, началась совершенно новая жизнь. Особенной популярностью пользовались люди, которые уже были в Токио или имели карту города с пометками, где что купить! Утюги были нарасхват, за кормой стирались брюки. Между прочим, это лучше всякой химчистки. Привязываешь к фалу брюки и бросаешь за борт. Пока судно идет, а оно идет непрерывно и днем и ночью, брюки стираются. Самое главное – правильно привязать и во время вытащить из воды!

Токио

19.01.79 мы подошли к Токио и бросили якорь. Мы стояли на рейде, и каждое утро на японских катерах нас доставляли в порт. На судне нас всех разбили на группы по 3–4 человека, меньше нельзя, и назначили в каждой группе старшего.

По городу мы должны ходить только группой, чтобы никто не сбежал. Нам выдали по 40 долларов каждому. Выдали, конечно, йенами, и я первый раз в жизни держал иностранную валюту в своих руках. Вечером, в 19:00, катера нас доставляли обратно. Не дай бог опоздать!

Надо сказать, что мне с группой повезло. Я не чувствовал "отеческой" опеки и мы сообща решали, еще на судне, куда пойдем и что будем искать или смотреть. А интересы хотя во многом и совпадали, но все же различались. В группе я был единственный новичок. Все остальные уже не раз были за границей, а Абрек, по-моему, был даже в Токио.

Город меня поразил. Вряд ли я опишу это лучше, чем известные журналисты и политобозреватели, но своими впечатлениями все-таки поделюсь.

В первый же день было удивительно, что на улицах такого большого города практически нет людей – все работают! В выходные дни, если это не праздники, тоже мало народу – все отдыхают. К концу второго дня я отметил, что чувствую себя в чужом городе свободнее, чем в своем родном. Это удивительное чувство – ты свободен, как в лесу. Причина, скорее всего, в том, что никто тебя не оглядывает, никто на тебя не косится, в магазине тебе улыбаются и все к твоим услугам. У нас-то как: "...Вас много, а я одна", – типичный ответ продавщицы. Я реально всей кожей ощутил в этом крупном азиатском городе, что он для меня дружелюбен и комфортен.

Были и конфузы. Мы уже довольно долго шатались по городу. На улице были только мы и очень редкие прохожие. Чаще туристы. Возле автоматов с напитками стояли американцы – их не спутаешь. Сергей Мучкапский – высокий, крепкий, хорошо образованный, занимающийся карате и владеющий тремя языками, решил выпендриться перед американцами и тоже выпить кофе, чтобы не думали о русских, как о брошенных сиротах. Он более чем непринужденно подошел к автомату, пошарил рукой в кармане брюк, да так, что казалось, там куча денег. Вытащил монету, слегка ее подбросил и засунул в автомат. То ли монета была не та, то ли автомату что-то не понравилось, но кофе не выскочил. Монеты тоже нет. Серега обмяк. Он этого никак не ожидал, да и другие тоже. Они переглянулись с американцами и тогда Сергей сначала стукнул по автомату, а потом стал его колотить. Американцы весело посмотрели на это единоборство и ушли. Мы долго ржали над Серегой и над собой – да, это мы такие щедрые, но с нами надо быть повежливее.

На третий день мы поехали в район Akihabara. Это целые кварталы магазинов и открытых прилавков электроники, радиотоваров и компонентов. Все вызывало удивление – и обилие, и то, что все открыто, даже транзисторы и микросхемы можно брать руками.

У нас в стране ни транзисторы, ни микросхемы не продавались!

Женя-одессит, который был с нами, удивлялся: "Я не понимаю, как так можно торговать. Ну, хорошо, я взял микросхему или транзистор двумя пальцами, но мизинцем-то я могу притырить другой?!"

Зашли мы в магазин, поднялись на второй этаж, и вдруг перед моими глазами радиоуправляемый вертолет! Размах лопастей около метра и сам в длину такой же. Хочешь – покупай его сразу в комплекте, хочешь – без микропроцессора. Стоимость – 200.000 йен, а средняя заработная плата рабочего составляла 150.000 йен. Я в тоске! Наше министерство обороны тратило миллионы на разработку таких вертолетов и финансировало научно-исследовательские работы в Харьковском авиационном институте, а тут на прилавке... да еще с микропроцессором – одно это слово, которое в любой диссертации было еще в диковинку и приносило успех. Их детям доступно то, что недоступно нашим инженерам и ученым мужам!!! Я испытал настоящий шок.

Когда прибыли на корабль, меня ребята отпаивали в полном смысле слова и ухаживали, как за маленьким. Я готов был к первому визиту в мир иной, но этот вертолет, эти возможности для детей...

Снова в океан

Мы вышли в океан под впечатлением. Кто делился, какую аппаратуру купил, кто хвалился джинсами, а я все о вертолете...

В нашу задачу входила постановка сахалинских донных станций и запись на магнитофон шумов океана. После Сингапура планировалась работа с обитаемыми подводными аппаратами "Пайсис". Все было увлекательно и интересно, но научных результатов практически не было. Донные станции были "сырыми", особенно, что касалось регистрирующих магнитофонов и приемных антенн. Хороши были, конечно, титановые корпуса – шары из двух полусфер диаметром 1 метр.

С Сергеем Мучкапским было много веселых событий. Однажды в погожий день, когда многие ловили солнечные лучи в объятиях встречного ветерка, он Жене Гущину (одесситу) рассказывал, каких успехов достиг в карате. И предложил ему встать на расстоянии, а он, Серега, осуществит удар ногой в голову, но нога остановится прямо перед лицом Жени.

Женя никак не соглашался, но надо знать Сергея, чтобы ставить на этом точку. Он уговорил одессита, и тот встал. Сергей сделал какое-то движение и нога действительно оказалась прямо перед лицом Жени. Только она не остановилась. То ли качка судна сказалась, к которой все привыкли и уже не замечали, то ли что-то еще, но после этого если и вспоминали о карате, то только с улыбкой. Конечно, они потом помирились, но не сразу.

6 марта 1979г.

Забегая вперед, скажу, что для Жени это был не единственный удар, который он получил на судне.

Шестого марта (см. рисунок), уже после Сингапура, мы работали на полигоне, и одесситы ставили буи с нижней палубы. Поставив на борт контейнер с аппаратурой и перебросив через блок фал, они спихнули с борта контейнер. Но ребята не учли, что контейнер весил много больше, чем они втроем, держащиеся за фал. Их резко подбросило вверх, и хорошо, что над ними была палуба, в которую они грохнулись головками. Основной удар принял на себя Женя из Одессы. Отпустить фал они не могли – потеряют контейнер, а буй к нему еще не привязали. Вот и висели, пока к ним не подбежала помощь, в том числе и я.

Мы работали, меняя полигоны, и 11 февраля пересекли экватор. Как положено на судне, был грандиознейший праздник с ритуалами для новичков, которые были почище наших студенческих забав.

Всем выдали по такому случаю дипломы. Праздник был на славу!

Сингапур

Отработав положенное время, мы направились к Сингапуру. По пути получили сообщение, что недалеко наше рыболовное судно было обстреляно китайцами. Это было 14 февраля, а 17-го мы встаем на рейд в Сингапуре. Вокруг нас пять китайских судов.

На следующий день мы узнали о попытке вторжения Китая на северной границе Вьетнама. Ощущение было не из приятных, тем более что в Сингапуре чуть ли не 50% китайцев.

Стояли мы долго, вплоть до 26 февраля. Город изучили лучше, чем Москву. Со стороны китайцев были даже небольшие провокации. Так, одна из моторных шлюпок подцепилась к нашей корме кошкой. Что дальше они хотели сделать, вооруженные и с биноклями, узнать не удалось, потому что наши матросики быстренько перерубили канат с кошкой и на этом дело закончилось.

В это время мы как никогда вслушивались в радио и следили за развитием событий.

26-го мы вышли из Сингапура и направились в Индийский океан. Сразу стало легче, поскольку теперь заработала радиосвязь с Москвой для всех желающих и можно было не только получать, но и отправлять радиограммы. Вот какие дикие были времена, без сотовой мобильной связи. Но раньше-то даже радиосвязи не было! Так что все только начинается...

Побродив по Индийскому океану и проливам, покрытым, как ковром, пемзой, через три недели мы вернулись в Сингапур.

Война с китайцами закончилась, вьетнамцы показали, что они умеют воевать и численностью их не задавишь. Нам же надо было забрать пилотов "Пайсиса" Анатолия Сагалевича и Александра Подражанского. Так с самого начала было запланировано, что они прилетят в Сингапур, но с первого раза это не получилось.

Нам опять выдали деньги, это был окончательный расчет. Стояли мы пять суток. Вполне хватило времени, чтобы отдохнуть и сделать покупки.

Как то во время прогулки по городу пошел сильный ливень. Мы решили переждать под козырьком небоскреба. К нам подошел местный житель, показывая на выглядывающих из окон небоскреба девушек, предложил выбрать любую за 10 сингапурских долларов.
- 10 долларов за девушку и 200 за врача? - отпарировал я улыбаясь.

Когда снова вышли в море, судно напоминало музыкальную шкатулку. Все, кто купил технику, теперь наслаждались ее звучанием. А как это сделать, как не на полную!!! По всему судну одновременно можно было услышать Бони-М, Донну Саммер, Аббe и Высоцкого. В основном покупали переносные двух- или однокассетные магнитофоны. Они очень хорошо продавались в комиссионках.

Я купил для себя двухкассетную деку Alpine, но она была без усилителя и без колонок. Тут же, в экспедиции, я начал делать стереоусилитель, и к концу экспедиции усилитель в корпусе, по дизайну деки был у меня готов и работал!!!

В этот период я стал самым востребованным на судне человеком: кому-то надо было что-то настроить, кому-то просто всучили барахло и надо было выручать. Кому-то надо было починить и т. д. Удивлялись, как я, не имея принципиальных схем, мог там разбираться, чинить и настраивать. Помочь удалось всем. Но под конец я от этого очень устал.

23 апреля мы прибыли во Владивосток. Разобрав и упаковав ЭВМ, а также кучу магнитных лент и другого оборудования, мы все отправили в Москву. Я прилетел домой 28 апреля.

Не могу припомнить, чтобы потом была обработана хоть одна магнитная запись этой экспедиции...

Прошли две экспедиции одна за другой. Если в первой экспедиции я на все смотрел, широко раскрыв рот от удивления, то во второй мне удавалось иногда его закрывать и немного поразмышлять.

Поразительно, как беспечно человечество, которое само губит мир, в котором живет. Можно много примеров привести, как сливают и выливают, вылавливают и убивают, сбрасывают и выкидывают, но даже такие маленькие события, как поддержание судна в надлежащем состоянии, наносят природе вред. Представьте, что каждый раз, когда судно надо подкрасить, старую краску и ржавчину сдирают и делают это матросики во время движения судна. В результате тонны всякой дряни оседают в чистых пока еще водах... Я это наблюдал в каждой экспедиции на протяжении всего времени.

Что ощутил я очень явно – это то, что наша планета достаточно маленькая. Особенно это заметно, когда выходишь зимой из северного порта и идешь на юг – теплее становится с каждым часом. Удивительно! И впечатляет горизонт, свободный от береговой линии и материков.