Мы всё на судно уже погрузили и готовились к отплытию.

Первое застолье -
Сергею Мучкапскому 40 лет.

У нас много работы по подготовке нашей техники.
Мой помощник Виталий Пашков, чувствуя себя бывалым мореплавателем, делал себе трансформатор и, сославшись на боль под лопаткой, отстранился от работ и сошел с судна в кино.

В это время моя ЭВМ задымилась - у меня последние волосы встали дыбом.

Виталий занимается своими делами - кому-то ремонтирует электробритву, кому-то правит перо авторучки. На боль под лопаткой не жаловался.

Пытаясь призвать его к работе, сыграл с ним в карты. Счет был в его пользу.

Я с головой ушел в поиски неисправности, выдвинув практически все блоки ЭВМ.

Ближе к ночи на судне появились долгожданные пограничники. Произошел казус: одного из сотрудников заставили внести в таможенную декларацию свои старые джинсы - дефицит. Такая была наша страна. Тронулись...

Судно идет полным ходом в заданный район. Последний день года. Мой помощник, техник Виталий, не имея специального образования, хотел заняться конструкторскими и инженерными делами с сахалинским отрядом (донные станции). Вышло "боком". Виталию хотелось всем угодить, но только не работать.

Утром на судне появилась елка. Искали следы, чьих рук это дело.

Меня сильно укачивало, но я "прочесал" всю ЭВМ сверху донизу и нашел неисправность.

Дал домой телеграмму: "Вышли в море".

Капитан не разрешил встречать Новый год, праздновали по каютам кто как мог.

Я и Петрович с Сахалина подружились. Нашли себе компанию и отпраздновали под музыку. Весело играли в Гоп-Топ по 5 копеек. Смысл игры, кажется, угадать, под чьей ладонью пятачок.

Генеральная уборка, наматываем тросы на лебедки, собираем донные станции.

Вторая половина дня: укачивает
лежу плашмя, тошнит, не могу курить.

Готовились и сахалинцы. Костя Федоров, достаточно амбициозный человек, нес с напарником компрессор и одновременно читал, совершенно не думая, что кто-то ломает ноги о преграды.

Нас посетил кто-то из высокого начальства и заносчиво напомнил, что мы обязательно должны быть на общем собрании. Это был предлог, ему хотелось посмотреть на вычислительную технику.

Вышли в заданный район, легли в дрейф. Первое пробное погружение донной станции. Народу собралось много, почти все хотели посмотреть на это чудо Сахалинского института СКБ САМИ.
При попытке опустить донную станцию за борт, оборвался трос. Обошлось без жертв, но ноги у кого-то подкосились. Художник Канаян даже выронил свою палитру.

Станцию удалось опустить на тросе, для проверки, на 800 метров. Неудачно - станция затекла.

Впервые увидел кальмаров.

Подготовили снова станцию и опустили на глубину 1000 метров - протечек нет.
Эту новость с радостью сообщили Сергей Мучкапский и Виталий Пашков так, как будто они приложили к этому руки...

Получил из дома первую радиограмму.

До часа ночи мой шеф Борис Курьянов с азартом играл на ЭВМ в игру, написанную мной.

Нам пришло разрешение из Москвы на заход в Токио.

Вновь подготовили станцию и опустили на глубину 4200 метров. Представляете себе трос длиной более 4 километров?

При подъеме на тросе образовались колЫшки - это очень опасно, поскольку трос теряет прочность, а колЫшки не пропускают его через блок. Я рискнул их распутать, и это удалось, хотя меня отругали за такое безрассудство. Оказалось, забыли поставить вертлюг, который не дает тросу скручиваться.

До заката солнца писал программы для ЭВМ. Ночью играл в кают-компании на пианино.

Всего сахалинцы взяли в экспедицию 4 станции. Это огромные, метрового диаметра сферы, внутри которых располагалось спецальное оборудование с регистраторами. Красили станции на солнце и обгорели. Буквально накапали немного спирта.

Подружились, состыковались с ЭВМ (Hewlett Packard 9600), стационарно размещенной на судне.

Вечером на Рождество у моей ЭВМ собралась большая компания. Праздновали, играли на ЭВМ до 2 часов ночи.
Я обменял бобину лески на японский крючок для ловли тунца, который матросы выловили вместе с сетями из океана.

На следующий день после Рождества получил радиограмму из дома.

Борисов, из Тихоокеанского отделения института, тоже очень хорошо погулял и ночью пытался ножовкой по дереву отпилить что-то металлическое для рыболовства. Он забыл, что со мной поменялся, но сделка состоялась.

Готовили к постановке донные станции (полусфера).
Другие лаборатории (отряды) опускали за борт свое оборудование с массой различных датчиков для измерения параметров океана.

Судно в дрейфе привлекает морскую живность. Виталий ловил кальмаров на кальмарницы с веером крючков. Леска не выдержала, оборвалась.

Сделал первое фото.

Весь день писал программы на ассемблере.

Моя лаборатория с ЭВМ была как игровой зал, в котором можно ракетами посбивать самолеты. В то время это было в диковинку и вызывало большой азарт. Отказать поначалу было неловко и лаборатория по вечерам превращалась в "казино". Со временем мне удалось работать спокойнее.
На судне было не более 20 женщин, а всего в экспедиции участвовало около 140 человек. Борьба за женщин наблюдалась с первого дня экспедиции, ну и, конечно, кавалеры приводили своих женщин развлечься в "казино". Интересно было наблюдать за соперничеством...

Продолжаем эксперименты в дрейфе.
Вывесили за борт на поплавках гидроакустическую антенну, но излучатель работал плохо. Боря Курьянов, мой шеф, похудел и мечтал о домашней пище.

Возле судна появились акулы. Многие матросики и Виталий сделали снасти на акул. У Виталия снасть не выдержала и оборвалась. Я поранил руку.

Кто-то из матросиков поймал акулу, и когда ее стали разделывать, обнаружили Виталину снасть.

Валера Маслов, сотрудник ВНИИФТРИ, КГБэшный балласт нашего отряда, от собственного безделья старался меня споить и разозлить.

Удивительно, волнение в океане такое, что кое-где появляются "барашки", а меня не укачивает - прикачался.

Мы уже несколько суток в дрейфе и с каждым днем вокруг судна появляется все больше морской живности.
Появились стаи спинорогов и шустрые, удивительной красоты, карифены. Вода океана настолько прозрачная, что можно наблюдать за поведением рыб, как в кино.

Я сделал снасть для акулы (фал с крючком на тунца), наживил ранее пойманного кальмара, закрепил и кинул снасть за борт. Ждать не стал, пошел к токарному станку что-то вытачивать. Вдруг прибегают в мастерскую Сергей Мучкапский и Виталий Пашков с криком: "Рубен, беги скорее, на твою снасть попалась здоровая акула".
Действительно, акула оказалась большой. Её с трудом вытащили на борт 8 человек - 8 пар рук тянут фал.

Моряки ловят акул, чтобы сделать сувениры в виде акульей челюсти и трости из ее позвоночника. Мне удалось вычистить огромную челюсть пойманной акулы, а позвоночник при сушке весь покоробился. Удивительно, но у акулы больше нет никаких костей. Мясо имеет очень товарный вид, но приготовить акулье мясо могут только редкие мастера, чтобы не было неприятного, туалетного запаха.

На судне дефицит пресной воды, ввели ограничения.

Каждый член экспедиции получил по бутылке вина на нос, в южных широтах положено.

Кроме акул ловилась и макрель (карифена). Пойманную рыбу, когда ее много, сдавали повару на камбуз, а некоторые экземпляры оставляли себе. Мы готовили рыбу в муфельной печи - очень вкусно.
К нам в лабораторию пришел погостить первый помощник капитана и запустил руки в приготовленную рыбу. Сидели, пели, пили.

Получили предупреждение, что на нас движется тайфун "Алиса". На судне была современная, по тем временам, спутниковая система Магнавокс.
Ближе к ночи судно полным ходом старалось уйти от тайфуна.

Рецепт
Снять чешую
Отмыть от крови (под хребтом)
Нарезать дольками
Средне посолить
Час-полтора выждать
Разложить рядами и между кусками вложить лук дольками
Посыпать молотым черным перцем
Лавровый лис
Завернуть в кальку или фальгу
Поставить в духовку, разогретую до 180 - 200 градусов

Через 50-60 минут готово!

Скучаю по дому.

Всю ночь до утра на полном ходу уходили от тайфуна.

Легли в дрейф. Федор Константинов, начальник сахалинского отряда, тянул резину - работал очень не оперативно, но в конце концов станцию установили на глубину 1500 метров, на сутки.

Все сотрудники ВНИИФТРИ загорали, я забросил снасть на акулу и чистил акулью челюсть. Занимался дипломом Юрия Кочеткова (я обещал ему помочь).

На мою снасть попалась большая голубая акула. Красивая, черт возьми.
Виталий бросил ловить кальмаров и вызвался разделывать акулу. Она оказалась беременной - 22 акуленка длиной около 30 см каждый. Акулят разобрали, и нескольких заформалинили в больших колбах.

Начался сильный дождь, и я пошел писать на ассемблере программу БПФ - быстрое преобразование Фурье.

Голубая акула - очень сильный, выносливый и очень живучий хищник.

Чтобы успокоить акулу, ей в рот вставили поливочный шланг и накачали водой. Акула несколько успокоилась, но подходить к ней было опасно. Виталий бил её по голове кувалдой, пока она не затихла совсем. Смотреть было страшно.

Из акулы извлекли акулят и сердце. Сердце положили на кнехт (стальная тумба для швартовых канатов), оно еще билось 40 минут.

Все это зрелище (акулята, кувалда, бьющееся сердце) повергло меня в жуткое состояние. Позже, все еще находясь под впечатлением от увиденного и содеянного, я написал рассказ Акула.

Поместили акулят в формалин. Нам выдали по бутылке вина на двоих.

Утром на верхней палубе собирался народ размять свое тело или просто впитать свежего воздуха.
Сергей Мучкапский похвастался одесситу Жене Гущину, что он занимается карате и достиг таких успехов, что может с разворота ногу пронести в нескольких миллиметрах от лица и не задеть его. Женя не удивился, а Сергей стал уговаривать его встать, а он, Сергей, ему это продемонстрирует. Женя долго отнекивался, но Сергей уговаривал с такой энергией, что одессит согласился и встал в указанном месте. Сергей примерился, развернулся на 360 градусов, поднимая ногу по спирали. Траектория была отличная, но расстояние Сергей не расчитал и сильно врезал ногой Жене по лицу. Поскольку Сергей хотел привлечь внимание, то свидетелей было достаточно, чтобы весь день на судне не утихал хохот и шуточки.

Донная станция отработала и по программе всплыла. Искали её недолго, а вот с подъемом на борт были трудности из-за волнения, да плюс у лебедки отказала тормозная система.

Власов опробовал игру на ЭВМ.
Что-то давно не было вестей из дома.

Праздновали старый Новый год.
Я поиграл в кают-компании на пианино. Слушали музыку. К нам с Петровичем присоединился токарь.
Играли на ЭВМ, а потом Петрович приготовил чай и мы вдвоем до шести утра вспоминали прошлую экспедицию на "Пегасе" и веселые моменты нынешней экспедиции.

Начали переписывать информацию с магнитофонного регистратора донной станции. Выделили 25 интересующих участков.

Писал программы на ассемблере,
а мое сердце сильно скучало по дому.

Судно шло, разрезая волны, как будто распахивало поле - за судном оставалась ровная гладь. Мы шли в Японию, Токио. На судне готовились списки групп, назначали старших. Группы из двух человек только для очень высокого начальства, остальные по три, четыре человека и даже были группы по шесть человек.
Инструктаж проводил зам начальника экспедиции Яблоков.

Солнце уже было жарким, и женщины начали загорать. Причем место для загара выбрали самое привлекательное - на носу судна, так, чтобы их было видно из капитанской рубки. Власов, начальник одного из отрядов, поднял шум на корабле и предложил определить для женщин специальный участок, где их никто не смог бы увидеть. Такое место нашли.

Виталий, мой помощник, собрал пробки от бутылок и спаял очень симпатичного чертика.
Из пробок было все: руки и ноги (это пробки сложенные пополам), голова, ступни, тело.

С утра мы прибирались и готовились встретить комиссию.
Комиссия состояла из пяти человек.

Виталий занялся покраской своего чертика.
Я был в мастерской у токаря.

Пришло сообщение из Москвы, что нам разрешили заход в Сингапур и мы меняем курс. Художник Миша Канаян прыгал от радости.

Сильно тоскую по дому.

Вечером в лабораторию пришла женщина из другого отряда, чтобы поработать с записями проведенного эксперимента. Я весь обливался потом от волнения и стеснения.

Виталий с головой ушел на изготовление чертиков. Он это дело поставил буквально на конвейер. Кажется, я совсем потерял помошника.

Отправил домой радиограмму.

Я выточил какие-то нужные детали.

На ЭВМ отлаживал программы.

Вечером пошел в гости к бывалым морякам и членам экипажа, знающим Токио, чтобы не растеряться в большом городе и знать, где чего надо смотреть или покупать.
У кого-то были даже карты Токио.
Я получил очень много полезной информации и советов.

В 6 часов утра я получил радиограмму из дома.

С удивлением познакомился с морским бильярдом и отвел душу.

Судовая ЭВМ НР9603 не работала и им объявили четверо суток за свой счет.

Отчасти я был озабочен предстоящим заходом в Токио, а в основном писал программу. В общем, одна нога там, другая - здесь.

Нас собрали в кают-компании и зачитали правила поведения за рубежом.

Во второй половине дня выводили на плоттере графики по результатам эксперимента.

Вечером собрались в 266-й каюте.
Амбросимов Маслову произнес тост: "За здоровье моей жены! Если моя жена будет здорова, то и тебе нечего опасаться!"

Очень скучаю по дому.

Почти полдня провел на верхней палубе под сильным ветром.
На свежем воздухе лучше переносится качка.

Подготовил два письма домой, чтобы их в Токио передали в наше консульство.
Письма писали все члены экипажа.

Получил из дома очень теплую телеграмму. Настолько теплую, что принимал поздравления от радиста.

Пытался заснять на 8-ми мм камеру буйство океанских волн.

Виталий практически не останавливает свой конвейер по изготовлению чертиков.

Работая над результатами эксперимента, невозможно было выпить чашку чая - сильно качало.
Шторм был такой силы (8 баллов), что заливало палубы. Все, что не было привязано, прибито или приклепано, все разлетелось, побилось. Разбились и колбы с акулятами.

Это было хорошее крещение.

Утром было отличное настроение - спасибо радиограмме из дома.

Вошли в бухту Токио.
Морячки наши были, на удивление, нерасторопные: подъехали на катере японские пограничники и просили опустить трап, а наш по русски пытался узнать, чего хотят эти японцы.

Старался запечатлеть на фото очертания незнакомых силуэтов.

Судно поставили на якорь среди многих других судов.

В этот же день начальство разрешило нам сойти на берег. Вопреки предписаниям (все должны быть на борту до наступления сумерек - то есть до 5-6 часов вечера) нам разрешили выход на берег до 20:00. Мы были очень рады увидеть вечерний Токио.
С судна и обратно нас доставляли на катерах, поэтому на катер надо было попасть вовремя.

Мы сошли на берег и добрались до самого центра города.
Нас поразило обилие и красочность световых реклам, как будто в городе каждый день праздник. В своих родных городах, в Москве такого не увидишь даже по праздникам.

В 7 часов вечера мы направились в порт, чтобы успеть на катер.
Заблудились, но доброжелательные японцы, с которыми с трудом сумели объясниться, помогли нам найти дорогу.

В 9 утра мы вновь сошли с судна и отправились в город. Группа наша была из трех человек. Путь нам был уже знаком.
Удивило отсутствие людей на улицах - попадались только туристы, а местные все работали.

Мы добрались на метро до района Асакусабаши и прочесали его вдоль и поперек. Этот район ориентирован на торговлю одеждой.

Затем мы переместились в район Акахибара - электроника. У меня глаза буквально разъехались в разные стороны, так было много всего, о чем в нашей стране можно было только мечтать. Здесь продавали самые современные микросхемы, радио- и видеоаппаратуру, но самый сильный удар я получил от радиоуправляемого вертолета. Это была великолепно сделанная машина около метра в длину с микропроцессорным управлением. Стоимость вертолета не превышала среднемесячную зарплату японца. Да, дети у них развиваются на совсем ином уровне, это меня убивало.

К 18:00 мы примчались на судно голодные и возбужденные.

Ноги опухли и гудели, ходил босиком.

Кто-то из ОКБ купил в Токио старую магнитофонную деку и сразу принес мне на ремонт. Сделал.

В 9 утра мы снова отправились в город. К нам, как к успешной тройке, подключилась еще одна группа. Это не очень хорошо, потому что интересы даже в одной группе разные.
Воскресенье, а народу на улицах все равно нет - все где-то отдыхают.

Сначала мы посетили знакомый район Акахибара. Там на улицах маленькие японские мальчики гоняли по всей улице радиоуправляемые машины, и делали они это очень ловко. В нашей стране радиоуправляемых машин нет и ввезти нельзя - радиуправляемая! Поэтому мы только наблюдали.

Затем отправились к телебашне, которая, как говорят, копия Эйфелевой, но на 30 метров выше.

Ближе к вечеру к нам хотела присоединиться третья группа из трех человек. Тогда мы на светофоре разбились на три группы по два человека, с учетом интересов, и разошлись в разные стороны. Мои интересы совпадали с интересами Петровича.

Понедельник, рабочий день. Нам разрешили покинуть судно с 8 утра, но в 12:00 мы должны быть на месте - отходим.

Посмотрели на императорский дворец.
Гуляли по городу и зашли на монастырское кладбище. Очень интересное и самобытное место.

Кто-то купил ковер и таскал его по всему городу с 9 до 12 часов. Некоторые символы забыл, но помню, что кто-то торговался и предложил 1000 йен. Продавец взял, слегка надорвал и вернул купюру хозяину - был оскорблен.

Вернулись на судно.
Я получил из дома радиограмму, что с моей машины сняли колеса.

Вечером отмечали отход судна.
Валера Маслов стал просто надо мной издеваться, кричал: "...я убью тебя..." Довел меня до такой степени, что я кулаком разбил муфельную печь. После этого он ко мне больше не приставал, боялся.

Не помню, кому и почему не сиделось и кто ходил удрученный.

Ко мне снова пришла женщина из другого отряда исследовать записи эксперимента. Сердце по дому тосковало уже наполовину.

В столовой нам давали фрукты и разные вкусности.

Многие отдыхали, а я не мог прийти в себя от потрясений, испытанных в Токио.

Виталий продолжал делать своих чертей.

К ночи и вторая половина сердца затосковала по дому.

Грущу по дому.

Пишу программы в машинных кодах.

Солнце жаркое, и женщины снова дерзко вылезли на палубу.

Готовили донную станцию

Температура воды и воздуха одинаковая - плюс 24 градуса!!!

Сильно тоскую по дому, а прошла только четверть срока экспедиции.

Борис Курьянов пытался получить доступ к регистратору донной станции, но ему отказали.

Я занимался делом - писал программу быстрого преобразования Фурье, и сердце немного успокоилось.

Миша Канаян перешел на карандашные наброски.

Готовили доклад по результатам с участием женщины.
Регулировал и настраивал профессиональный магнитофон.

Выдали по две бутылки вина на нос.

Отрезал свои старые брюки и сделал шорты.

На судне открыли агитпункт - в стране какие-то выборы.

У Жени Гущина событие.
Пили глинтвейн.

Нашли иголку и запустили проигрыватель. Танцевали до седьмого пота.

Кто-то из команды вышел на верхнюю палубу пописать, и все задувало на швартовочную, а там парочка с гитарой удалилась от лишних глаз.

Пели песни под гитару, гуляли. Под конец Виталий просто не стоял на ногах - редкий случай, а кто-то разулся, включил магнитофон и улегся на голой палубе.

Получил радиограмму, что жена 2 февраля уезжает по турпутевке.

Тех, кто обзавелся в Токио магнитофонами кассетами с зарубежной музыкой, атаковали владельцы магнитофонов и переписывали музыку.

В светлое время суток на палубе постоянно присутствовал соблазн.

К моей ЭВМ пытались подключить сейсмограф из другого отряда. Ничего не получилось.

Вечером мое сердце терзала женщина, пришедшая попить кофе или чай.

Я был несколько озадачен вчерашней радиограммой.

На судне шло соперничество за женщин, и кто-то ко мне приревновал женщину, которая держалась ближе ко мне.

Появилась возможность позвонить по телефону в Москву.

Нам запретили включать музыку в кают-компании, ссылаясь на шум от ботинок.

В 8 часов вечера собрались в лаборатории отметить день рождения институтского начальника.

Играли на ЭВМ.

Впервые высветился начальник экспедиции Озмидов. До этого мы его не видели.

Федор Константинов перепутал питание и сжег важный прибор.

Установили донную станцию на 5 суток и испытывали еще две станции, опуская их в связке на тросе. Протечек не было.
Виталий всегда умел находить себе спокойную работу - на лебедке.

У кого-то из экипажа начались острые колики в животе. Все были обеспокоены и старались помочь поднять человека на ноги.

Пришла радиограмма, что из Токио все наши письма отправлены на родину.

Моя техника работала отменно, и мне оставалось только наблюдать.

Выдали по бутылке красного вина на нос.

Петрович ушел к сахалинцам помогать готовить донные станции. Петрович поймал трех кальмаров. Сахалинцы дежурили у аппаратуры связи с донной станцией, стараясь услышать сигналы донной станции среди шумов океана.

Процесс обработки сигнала был полностью автоматизирован, и можно заняться ловлей рыбы.

Одесситы экспериментировали со светочувствительными диодами.

Скучал по дому.

Ближе к ночи на судне объявили режим тишины и запретили ловить кальмаров. Интересно, что запишет регистратор донной станции.