Судьба
- Самоотверженный труд и хороший коллектив - это и есть настоящая романтика.
- Читая воспоминания бойцов отряда, понимаешь - у нас это получилось!
- Поклон бойцам первого отряда "Ступино-68"
- С них все началось и
- им пришлось труднее всего.
Работа в МАИ
Итак, пропустив год учебы, я на 4-м курсе института в новой группе. Липкин Г. Н., затаив обиду за своего сына, все время давал о себе знать. Он лишал меня стипендии по поводу и без повода. Он всячески препятствовал сдаче зачетов. На экзаменационной сессии он не допускал меня к экзаменам. Я оббивал пороги в его кабинет. Его секретарь все понимала и откровенно мне сочувствовала. На все мои просьбы допустить к экзамену он категорически отказывался со мной разговаривать.
Наступил день первого экзамена. Утром выясняется, что я допущен, а я не готов. Ох, хитрая лиса! Я сразу понял его коварство. Со вторым экзаменом происходило то же самое, но я готовился и сдал на пять. К третьему экзамену он действительно меня не допустил, а на четвертом ему не удалось меня застать врасплох. Такой рваный и неопределенный ритм в учебе становился уже привычным. Все время учебы «под Липкиным» я не получал стипендию.
Так в неравной борьбе с ним прошло полтора года, и в феврале1972-го, по окончании очередной сессии, я покинул дневное отделение института, поступив на работу в МАИ, в лабораторию вычислительной техники, на должность ст. инженера.
Для Липкина это был удар. Ему надо было, чтобы я не оставался в институте, и он предпринял ряд серьезных попыток, но они оказались тщетными – не все ему было подвластно вне факультета.
МАИ 1972 год. Вычислительная лаборатория – это большой вычислительный центр, располагающийся на разных этажах в здании 1-го факультета, который вел исследовательские работы, где использовались десятки больших и не очень вычислительных машин. К таким работам относились, например, прочностные испытания летательных аппаратов (самолетов и космических аппаратов), которые обклеивались массой датчиков. Информация с этих датчиков поступала в вычислительные машины, занимающие в то время большие площади.
Именно в такое подразделение меня и приняли на работу. В качестве вычислительной машины использовалась ЭВМ НАИРИ, которая на тот момент лучше всех, наверное, подходила для работы с внешними сигналами. Стыковкой измерительной и вычислительной техники я и занимался в этом подразделении.
Так, в 1971 году, за 10 лет до появления первого персонального компьютера, я выбрал себе направление: вычислительная техника. Дополнительные представления о вычислительной лаборатории можно прочесть здесь.
Завершить обучение и получить высшее образование теперь можно было, поступив на вечернее отделение, но и здесь я столкнулся с противодействием Липкина Г. Н. Надо отдать должное начальнику вычислительного центра Кузнецову, который выдержал неоднократные попытки Липкина уволить меня, и не дал меня в обиду. Сотрудники вычислительной лаборатории, а среди них были и преподаватели, доктора наук, посоветовали мне подать документы в заочный институт ВЗИИТ, что я и сделал.
Меня зачислили на 3-й курс, так как в этом институте были специальные дисциплины по железнодорожному транспорту с 3-го курса. Это меня не пугало, я твердо был намерен получить высшее образование и практически за год вышел на диплом.
Это было трудное время для меня. Очень трудное. Незадолго до этого, в 1971 году, я уже подал на развод. Мама ходила в слезах от бытовой пакости Рыжей и была согласна с моими действиями. Но суд нас не развел. Рыжая почти в истерике попросила прощения. В июле 1972 года появился на свет Антошка.
В детстве я не мог воплотить свою мечту иметь брата, хотя были попытки даже взять из детского дома мальчика и он у нас даже жил некоторое время. Мне тогда было лет семь или восемь. Но теснота и материальное положение не дали возможности этому осуществиться. Как бы криво не водила судьба меня за нос, все-таки детей должно быть не менее двух, и я был этому рад – не столько за себя, сколько за Алешку и Антошку.
Когда мне тяжело, я ухожу в себя. Эта черта характера, а может, и дурь – не показывать свою боль близким, не позволяла мне появляться среди друзей. Мои однокашники, с кем я начинал учиться и которые мне были очень близки, наверное, обиженно махнули на меня рукой и не объявлялись. Вторая группа, как ни странно, все время поддерживала со мной связь, за что я им особенно благодарен. Это прежде всего Нина Бахарева, Володя Харитонов и Света Рассказова.
Теперь стоит вернуться немного назад, к истории отряда «Волонтеры».
С моим уходом история отряда не закончилась. В 1971 году по моему предложению в комитете комсомола института командиром отряда утвердили Никифорова Виктора. Я доверял ему больше, чем кому-либо, и верил в него. Я знал его с первых дней существования отряда. Знал его отца. Виктор в моих глазах был безупречной кандидатурой. И в 1971 году отряд сработал неплохо.
В 1972 году у Никифорова уже был дипломный год и командиром отряда поехал Лобанов. Кто его рекомендовал – я не знаю. Но что из этого вышло, можно узнать из письма бойцов отряда в ЦК ВЛКСМ:
ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ! Обращается к Вам группа студентов Московского ордена Ленина авиационного института имени Серго Орджоникидзе... В 1972 году мы в составе ССО МАИ "ВОЛОНТЁРЫ" выезжали в один из Подмосковных колхозов. По рекомендации зам. секретаря бюро ВЛКСМ МАИ т. Чибисова М. на должность командира ССО был назначен некто Лобанов А. ... Значительно более полно говорят об этом материалы, собранные в следственном отделе Московской областной прокуратуры по поводу присвоения ЛОБАНОВЫМ крупной суммы из заработка бойцов отряда. Особую тревогу вызывает история вскрытия факта хищения 9950 рублей из средств нашего отряда. По окончании работ в 1972 году нашему отряду к изумлению всех бойцов было присвоено первое!? место. И, несмотря на то, что заработок бойцов был вдвое меньше, чем в прошлые годы, нам было вручено переходящее Красное Знамя. После того, как отчёт командира был проверен вышестоящими штабами и ревизионной комиссией ВЛКСМ института, и ни у кого не вызвал подозрений, бойцы отряда решили сами проверить некоторые цифры финансового отчёта. Результат проверки оказался поразительным!: разница между фактическим заработком и суммой, выданной на руки составила около пятнадцати тысяч рублей! Возмущенные бойцы отряда хотели сообщить об этом факте в прокуратуру, но тут совершенно непонятную позицию заняли руководящие работники комитета ВЛКСМ института и бюро ВЛКСМ факультета №3 такие как вышеупомянутый ЧИБИСОВ М. и секретарь бюро ВЛКСМ МАКОВЛЕВ Вместо того, чтобы принять самые решительные меры к тому, чтобы ликвидировать все возможности повторения подобных случаев в институте и на факультете, они проявили напористость и изобретательность, несвойственную им в решении других вопросов, с тем чтобы всячески замять этот случай. Срочным порядком было созвано общее собрание бойцов отряда, на котором на всех присутствующих было оказано прямое давление. Разница в отчетных данных была объяснена ЛОБАНОВЫМ как сумма, ушедшая на взятки, которые "В условиях социализма необходимо было дать руководству, чтобы оно дало возможность нам заработать". Маковлев же на вопрос: "А почему же раньше студенты зарабатывали вдвое больше ответил: "Следовательно, и взятки, даваемые прежним командиром, были вдвое больше". Это относилось к т. Лачинову - основателю ССО "ВОЛОНТЁРЫ", стоящему по нашему мнению, в одном ряду с такими легендарными вожаками ССО МАИ, как B.C. БРЯКИН, А.И.КАЛМЫКОВ, В.Д.МЕЛЬНИК, А.ДМИТРИЕВ и др. "И вообще,"- продолжал МАКОВЛЕВ,- я не могу понять, как вы, студенты, можете заработать больше, чем я, - старший научный сотрудник?" Мы пишем это письмо с просьбой помочь комитету ВЛКСМ, в особенности комитету ВЛКСМ факультета систем управления, в организации ССО и в проверке деятельности их командиров и комиссаров. Предупреждаем, что это будет нелёгкий труд, т.к. прокурор Хабибулин, приезжавший в парт. бюро факультета систем управления, с целью расследования путей, по которым Лобанов А. стал командиром ССО "Волонтёры", только развёл руками. |
|
| Заранее благодарны Вам. | полный текст письма  |
В 1973 году началось расследование. Я познакомился с Хабибулиным, вызвавшим меня на допрос. Это был старший следователь по особо важным делам. Оно и понятно, поскольку если речь идет о взятках, а именно на этом категорически настаивал Лобанов, и взятки давались не кому-нибудь, а председателю колхоза, члену обкома партии.
Меня следователь принял очень строго, поскольку все обвинения переводились на меня, как на организатора «взяточной работы». Липкин Г. Н., наверное, отмечал свои самые лучшие дни в жизни.
После второго или третьего допроса я почувствовал резкое улучшение отношения ко мне. Уже на первом допросе, когда следователь спросил меня, не сохранились ли у меня какие-нибудь ведомости, я ответил, что сохранились все и за все годы. Он был откровенно удивлен и вслух высказал: «Странно, а у Лобанова ничего не сохранилось».
Следствие шло кропотливое. У меня и членов отряда попросили негативы и фотографии объектов, по которым можно рассчитать объем скрытых работ: леса, подсобные помещения и т. п.
Не буду мучить долгим рассказом. Хочу только рассказать, как меня растрогало до слез, когда Хабибулин, пожимая мне руку, на прощание сказал, что через дознание прошли все бойцы отряда и «...все, что удивительно, отзывались о тебе просто прекрасно, поздравляю!».
Лобанову дали 6 лет. Липкину снова не повезло. Так история отряда «Волонтеры», как звездочка на темном небосводе вспыхнула, зажгла несколько сотен сердец и погасла.
Летом 1973 года у меня диплом, а на руках два маленьких сына. Я договариваюсь с соседом Юрой и еду с ним в экспедицию по прорубке просек и чистке леса в Загорский район. Мальчишки-малышки, конечно, со мной. Но климат там был такой, что все стали покрываться чирьями. На детей было страшно смотреть. Пришлось их отправить в Москву. За время экспедиции я «на пеньках» написал диплом и с успехом съездил в Москву и защитил его.
Рыжая устроилась техником-смотрителем на новостройке, и ей дали служебную квартиру в Чертаново. Мы перебрались туда, но прожили там недолго, потому что ее выселили и хотели судить за то, что она продала всю сантехнику многоквартирного дома, которую должна была раздать владельцам бесплатно. Пришлось мне гасить это, чтобы не доводить до суда. Мы переехали на Болотниковскую, где жили ее мать и брат.
Я не пишу о том, сколько радости я испытывал от общения со своими детьми, от первых улыбок, звуков, от первых шагов. Как они появились, я жил только ими. Только от них я получал силы и им же отдавал. Они для меня были всё и всем. На протяжении всей моей жизни я всегда был рядом с моими мальчишками! Но жить рядом с фальшью и подлостью, рядом с воровством и лицемерием я не мог. Все шло к разводу.
В январе 1974 года я подал заявление, но нас не развели, а после повторного, 4 апреля 1974 года, мое заявление было удовлетворено.
Видимо, снова, чтобы не показывать свою боль или слабость, я решил поменять место работы. Я предпринял активные попытки.
В МАИ мне повысили оклад до 152 руб., но после вычетов (33% – алименты) оставалось совсем мало. А как найти работу, если все хорошо оплачиваемые предприятия работали на оборону: в здание ни пройти, ни проехать и ни у кого ничего не узнать. Сначала я объезжал квартал за кварталом и смотрел, у зданий каких предприятий больше легковых автомобилей – показатель зажиточности. Но решение пришло совсем неожиданно.
О своих проблемах (семья, алименты) я рассказал сестре Римме. И вот она мне посоветовала посетить Институт океанологии. Я съездил. Поговорил с начальником лаборатории вычислительной техники, Ситниковым Леонидом Семеновичем, и заполнил анкету. Через месяц – полтора мне позвонили и попросили приехать. Предложили оклад 135 рублей. Мне неловко было работать в МАИ, где меня знали как счастливого отца, а тут развод. Сейчас я понимаю, что это бзик, но в то время мне на работе было некомфортно, и я согласился. В июле 1974 года я был оформлен старшим инженером лаборатории вычислительной техники ИОАН СССР.
Осенью в метро встретил Людмилу Иванову, у нас с ней было много общих друзей по Институту химической физики. Встретились глаза в глаза и что-то вспыхнуло между нами. У нее была дочка, Света, на год старше моего Алешки. В ноябре мы расписались. Света ласково звала меня Винни. Начался новый этап жизни – новая семья и новая работа.
