5

 

 

 

 

С осени 1932 года в стране начался страшный голод. Прошли мои радостные трудовые месяцы, прошел и весь памятный 1932 год. Наступил тяжелый голодный 1933 год. Забота моя о родных усилилась. Но деньги, посылаемые родным, потеряли свою силу, а продуктами обеспечить их из Крыма я не мог. Я решил выехать в Кисловодск за родными, с тем, чтобы здесь, в Алупке – Мисхоре, проживая вместе, как-нибудь пережить голодный год.

 

В конце декабря 1932 года я обратился за помощью к главврачу курорта Некрасову, который доброжелательно относился ко мне. Я подробно рассказал ему о моем решении поехать в Кисловодск за родителями. Я попросил его предоставить мне в Алупке малогабаритную квартиру для моей семьи и ежедневное питание – три служебных пайка через ближайшую санаторную кухню. Некрасов посочувствовал мне и обещал помочь. Поговорив по этому поводу с директором КурУпра, на другой же день, сообщил, что мне будет предоставлена квартира для семьи в административном корпусе в Алупке и ежедневно будет выдаваться три служебных пайка – завтрак, обед, ужин на кухне санатория, на территории которого расположен жилой корпус.

Мне дали 10-тидневный отпуск и довольно солидно снабдили продуктами питания для меня и моей семьи.

 

Итак, в январе 1933 года, я выехал из Алупки в Ялту автобусом, оттуда на громадном пассажирском пароходе «Грузия» в Новороссийск. Далее поездом с пересадкой на станции «Кавказская» и «Минеральные воды», на третий день приехал в Кисловодск к родным. Встреча была и радостная и печальная, трогательная. Мы обменялись своими новостями. Затем совместно решили, что лучше будет, если со мной поедут в Крым мама, 13-ти летний самый младший мой брат Сурен и 10-ти месячная крохотная полусиротка девочка Риммочка - дочка моего среднего брата Вани, жена которого в марте 1931 года умерла спустя семь дней со дня появления ребенка на свет и с того времени Риммочка перешла на воспитание моей матери. А папа мой решил остаться здесь в Кисловодске охранять домашние вещи и забронированную за мной комнату.

На другой день я отправился к директору Кисловодского Курортного Управления Луцкевичу. Я ему рассказал о том, что в связи с тяжелым положением, вызванным наступившим в стране голодом, я забираю маму и детей в Алупку, а отец остается здесь. При этом я сообщил ему, что внёс квартплату вперед за 1-ый квартал 1933 года.

Луцкевич подтвердил, что бронь на комнату он получил от ВОК'а за подписью Ганштака, так что никаких недоразумений в отношении комнаты не будет. Мы выразили друг другу добрые пожелания и расстались.

На третий день я с мамой обошел всех наших родственников, двоюродных братьев и сестер, попрощались с ними и, вернувшись домой, начали готовиться к отъезду. У нас получилось три чемодана, набитых разными необходимыми личными вещами и один полный мешок постельной принадлежности.

На четвертый день, утром позавтракали, затем я передал отцу немного денег и привезенные мною продукты: разные мясные и рыбные консервы, копченую колбасу и рыбу, сахар, масло сливочное и подсолнечное и 10 килограммов пшена. Мы сердечно и горестно попрощались с любимым отцом и, оставив его одного в большой комнате, поехали на вокзал. А сколько времени протянется наша разлука с бедным, беспомощным отцом? – никто из нас не мог знать и предполагать.

 

 

Мы поехали по той же дороге, по которой я ехал из Алупки в Кисловодск – с двумя пересадками на железнодорожных станциях «Кавказская» и «Минеральные воды». Десятимесячная Риммочка почти всю дорогу днём и ночью раздраженно, крикливо плакала, слезы проливала, нам покою не давала. И как бы мы не старались её успокоить, сидя и стоя, прохаживаясь с ней держа на руках, ни что на нее не действовало. Жалея уставших маму и Сурена, я давал им возможность поспать на станции «Кавказская», когда находились там, в ожидании Новороссийского поезда, а я всю ночь держа на руках крохотную племянницу.

Как только подали состав Новороссийского пассажирского поезда, мы перебрались в вагон и вскоре поехали дальше. Нам пришлось еще одну ночь коротать на вокзале Новороссийска, чтобы утром отправиться на машине на пристань, откуда отправлялся пароход на Ялту.

На вокзале Новороссийска было много пассажиров и разных случайных людей. Мы с трудом нашли и заняли один небольшой диванчик со спинкой и маленькую площадку перед ним. Мама уговорила меня немного поспать на диванчике: «Ты, бедный, совсем замучился, устал и не спал. Поспи хоть здесь немного, а мы покараулим вещи. Не волнуйся, мы не заснём». Сама села на мешок с постельными принадлежностями и взяла ребенка на руки. Сурен рядом с ней устроился, сев на один из чемоданов. Я лёг на диванчик и мертвецки заснул. Поспав примерно часа два или три, я проснулся. Смотрю, мама спит, Сурен тоже и одного самого большого дорожного чемодана уже нет. Сдерживая свои нервы и волнения, я тихо, спокойно разбудил маму и, чтобы не испугать её, также тихо, спокойно сказал ей, что большого чемодана нет - жулики утащили. Мама горько заплакала, стала ругать себя за то, что заснула, не сберегла вещи. Сурен тоже проснулся и молчал, чувствовал, что и его вина есть в этой нашей беде.

Успокоив моих бедных, без вины виноватых, я пошел в вокзальную милицию с соответствующим заявлением, но сотрудники милиции заявили, что они не могут оказать мне помощь, так как они охраняют и действуют только на территории вокзала, при этом посоветовали мне обратиться со своим заявлением в городскую милицию. Дали мне адрес ближайшей районной милиции, объяснили, как к ним пройти. Посмотрел на вокзальные часы - было 2 часа ночи. Я отправился искать милицию по имеющемуся у меня адресу. Ночь была темная, электроосвещение очень слабое. Немного пройдя, я поднялся на длинный пешеходный мост, по которому перешел на ту сторону огромной территории вокзала с многочисленными железнодорожными линиями. Там я вскоре нашел милицию.

С моей стороны было легкомыслие идти в такую позднюю темную ночь, в такое страшное голодное время, ведь меня запросто могли раздеть, ограбить, убить, выбросить с высокого моста. Но к моему счастью я ни одного человека не встретил на своем пути в сторону милиции и на обратном пути, идя на вокзал.

В милиции меня внимательно выслушали, посочувствовали, дали мне чистый лист бумаги и предложили составить список всех предметов, находившихся в украденном чемодане. Такой список я составил, приложил к своему заявлению и передал ответственному дежурному милиции. Он обещал принять меры по розыску чемодана с вещами и результат сообщить мне в Алупку по адресу, который я указал в своём заявлении. После этого мы попрощались, я ушел из милиции.

На вокзале мы пробыли до рассвета. Рано утром я пошел искать такси, чтобы перебраться на пристань. Договорился с одним шофёром легковой машины, который доставил нас до самой кассы пристани.

Пассажирский пароход уже был на причале. Я приобрёл билеты, и мы тут же отправились на пароход. Вскоре пароход загудел басом, тронулся с места, мы отправились в Ялту.

Находясь в отдельной каюте, мы впервые по-настоящему отдохнули, выспались. Было лишь обидно и жаль, что ценного, украденного чемодана не было с нами.

Из Ялты мы поехали на машине в Алупку. В курортном Управлении нас добродушно встретили, дали ключи от квартиры, указали адрес квартиры и кухни, к которой были прикреплены.

На другой день, с утра, я приступил к исполнению своих обязанностей. Но недолго пришлось мне уповать здесь в счастье. Прошел только один месяц спокойной жизни.

 

Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, а в поле номера текущей страницы можно ввести номер необходимой страницы для быстрого перехода.