13

 

 

Теперь я решил заняться своими личными делами, вернуться в свою законную московскую комнату, восстановить свою прописку, получить московский паспорт, начать свое нормальное проживание в Москве.

 

Пришел я домой утром, комната была заперта, Семён Руткин, который остался в комнате один, уже ушел на работу. Я обратился к председателю домкома Аненкову с просьбой восстановить мою прописку в связи с моим возвращением из командировки. Заявление моё он принял и предложил мне придти к нему завтра в середине дня.

Пришел к нему в назначенное время. Он сообщил мне, что прописать меня не может, так как Руткин категорически возражает против моей прописки, заявляя, что комната принадлежит ему одному и не желает, чтобы на его жилплощади еще кто-либо проживал. Аненков предложил мне встретиться с Руткиным и самому поговорить с ним относительно прописки.

Каким же негодяем надо быть, чтобы так нагло решиться на такую подлость.

 

На другой день, рано утром, я приехал из Перловки, чтобы застать Руткина в комнате, но его уже не было дома, он постарался уйти на работу раньше положенного времени. Тогда я пришел вечером после рабочего времени, комната опять была заперта. Я подождал на общей кухне до 11 часов вечера, так и не дождался его, был вынужден уйти из-за позднего времени. И так два дня подряд. Руткин скрывался от меня, не хотел встречаться со мной. Тогда я обратился к Лёве Руткину (большому), работавшему в ОГПУ, который предоставил мне эту фондовую комнату и содействовал в прописке раньше, чем приехал Семён Руткин из Витебска.

 

Я ему рассказал всё подробно о себе и о том как Семён поступил со мной в отношении моей прописки и теперь скрывается от меня. Он очень возмущенно среагировал на это и сказал: «Сейчас я напишу записку, чтобы он немедленно подал в Домком своё согласие на твою прописку. Если он и после моей записки откажется прописать, тогда я постараюсь отправить его туда, откуда он приехал два года назад».

Такую записку, написанную в категоричной форме, дал мне и велел передать ему, как только встречусь с ним. С этой запиской я приехал в Перловку и опять стал упрекать Сусанну за то, что она не только лишила меня всех моих вещей, находившихся в моей московской комнате, но даже старинный большой ключ от дверей не сохранила. При этом я с горечью сказал ей, что если бы сейчас был у меня ключ, я днём вселился бы в комнату, купил бы раскладушку, постельную принадлежность и лег бы спать - тогда посмотрел бы, как выглядел бы Руткин при позднем появлении на ночлег.

 

 

Сусанна вдруг вспомнила и говорит мне: «При выезде в Кисловодск, когда сдавала вещи в багаж в одноэтажном багажном отделении на площади Курского вокзала, я увидела широкую щель на полу этого ветхого временного деревянного помещения. Я взяла ключ и бросила ключ в щель, потому что тяжелый ключ мешал мне. Я даже слышала, как ключ ударился под полом при падении».

Я сразу сообразил, что ключ возможно будет извлечь из под пола, поэтому предложил Сусанне немедленно выехать вместе со мной на багажное отделение Курского вокзала.

Приехали на место. Сусанна показала мне то место, где бросила ключ. Это был коридор при входе в помещение. Я шагами измерил это место вдоль и поперек от всех четырех стен, определил примерное место нахождения ключа. Затем вышли наружу, обошли это помещение и внизу задней стены, как раз против нахождения ключа, обнаружили маленькое открытое окошко (отдушина). Я предложил Сусанне через это окошко пролезть под пол и там под полом, отходящим от земли всего лишь в полметра, в темноте пошарить, может попадется в руки мой ключ. К моему счастью, смотрю, Сусанна с трудом вылезает из под пола через это же маленькое окошко с моим ключом в руке. Можно себе представить, какую радость мы испытали в эти минуты по такому уникальному случаю.

 

На следующий день я поехал из Перловки в московские промтоварные магазины купить раскладушку, вместо имевшей у меня в этой комнате хорошей полутораспальной кровати с металлической сеткой, матрац, подушку, ватное одеяло, две простыни, наволочку к подушке, полотенце и все это привез на такси в мою комнату.

Дом наш угловой по Лялину переулку был под номером 17, а по Яковлевскому переулку под номером 2. Причем, по Яковлевскому переулку был двухэтажный, а по Лялину переулку – одноэтажный с входом со двора через большую общую кухню. По средней части кухни были две комнаты по 8 квадратных метров, вход с кухни, окна выходили на Лялин переулок. Одна из этих комнат была моя. Две комнаты по 14 кв. метров были по бокам кухни, вход также с кухни, в одной из них окно выходили на Лялин пер., у другой окно выходило на двор. Далее по коридору еще было 5 комнат, в которых проживала 5 семей. В такой многосемейной общей квартире я жил с 1930 года.

 

Итак, вечером, еще в рабочее время, я открыл моим найденным старым ключом свою комнату, раскрыл под окном раскладушку, где раньше стояла моя кровать, расстелил постель, дверь оставил не запертой и лёг спать. Я был усталый, последние ночи недосыпал, поэтому сразу заснул.

Поспав шесть часов, я в 11 часов вечера проснулся. Руткина еще не было. Ровно в 12 часов ночи он появился, начал своим ключом открывать дверь и не мог открыть, потому что дверь не была заперта. Потом он потянул, дверь открылась, и сразу же потянул руку к электровыключателю. Лампочка зажглась, комната осветилась, увидев меня в постели на раскладушке буквально замер, обалдел. Затем спросил меня:

– Как ты попал сюда?

– Очень просто, – спокойно ответил я ему, – открыл дверь своим ключом и вошел в свою комнату, как всегда раньше.

Он промолчал. Потом я в спокойной форме сказал ему:

– Как же ты мог пойти на такой преступный обман, что комната принадлежит только тебе и решил избавиться от меня, зная, что у меня нет в Москве другой жилплощади. Разве можно отрицать такую истину, когда ты приехал из Витебска, я уже жил в бывшей фондовой комнате покойного Лёвы Руткина (младшего) и был прописан там. Затем в силу создавшегося там неблагоприятного положения с соседями, по предложению Левы (большого) я сделал обмен комнатами с сотрудником ОГПУ, который переехал со своей семьёй в мою комнату, поскольку она была больше на 10 квадратных метров, а я переехал в эту нашу 8-ми метровую комнату. И в тот самый момент Лева (большой) попросил меня прописать в эту комнату и тебя. При этом он обещал, что в ближайшем будущем он постарается разъединить нас, чтобы мы жили раздельно, имея свои отдельные комнаты. Эту истину, правду, ты теперь решил похоронить и лишить меня законной моей комнаты подлым путем. Обо всем этом я рассказал Лёве, он был очень возмущен твоим нечестным поведением и написал тебе вот эту записку. На прочти, он просил меня передать тебе при первой же встрече с тобой.

– Ну, раз дело дошло до него, – он, не прочитав еще записку, проговорил, – мне, конечно, придется отказаться от своего заявления поданного в домком и дать согласие на твою прописку.

В результате этого неприятного эпизода в моей жизни, меня прописали, вернее восстановили мою постоянную прописку, выдали мне в милиции московский паспорт, я принял нормальный образ жизни в моей законной комнате.

 

Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, а в поле номера текущей страницы можно ввести номер необходимой страницы для быстрого перехода.