 26
 |
Гибель жеребенка
Когда я служил у хозяина в Терновке, у меня были две молодые лошади и одна корова
с теленком. Во дворе имел два скирда хорошего сена. Одна из лошадей была породистая – иноход.
Я поехал в город Владикавказ, заказал там одно хорошее седло и купил две пары стремян: одна – летняя, друга – зимняя. В феврале месяце приходит ко мне наш сват Макар Яковлевич и говорит мне:
– Николай, почему ты ночью не пускаешь своих лошадей вольно ходить по двору, тебе что, сена жалко, что ли? Сена у тебя много, целых два скирда, пусть ходят они вольно во дворе, лучше вырастут и крепкими будут.
Я послушал его, дурака, взял, пустил, а на дворе был на свободе мой очень хороший теленок.
Утром рано я проснулся, посмотрел в окно, смотрю, иноход, лучший жеребенок, играется с теленком, гоняет его вокруг скирда сена, а корова была заперта в сарае. Я говорю жене:
– Иди, посмотри, как жеребенок гоняет теленка, он, бедный, не знает, куда ему деться. Надо скорей пойти, привязать жеребенка, а то корова увидит, может, поломать двери, пойти и ударить своими рогами жеребенка.
Второпях я надел валенки, только вышел из комнаты, смотрю, корова выбежала из сарая и тут же всадила свои рога в бок жеребенка. Я не успел отогнать корову, бедный жеребенок пострадал, зашел в сарай и спокойно стоит.
Подошел я близко к нему, смотрю, весь бок в крови. Я быстро переоделся теплее, повел жеребенка к знакомому почтарю Михаилу и говорю ему:
– Посмотри, пожалуйста, как корова, проклятая, ударила своими рогами жеребенка. Что нужно сделать, чтобы он не погиб?
Он посмотрел, рана была глубокая, и говорит мне:
– Ничего опасного нет. Отведи домой, привяжи его в сарае, пусть постоит немного, рана сама залечится.
Повел я бедного жеребенка, привязал в сарае, А он стоит, едва держится на ногах, и на третий день, рано утром, зашел я в сарай, смотрю, жеребенок лежит на земле дохлый.
После этого у меня отпала охота ездить верхом на лошади. Взял седло и стремянки, продал одному казанскому татарину за 40 рублей. Так мне и не пришлось покататься
на породистой лошади-иноходе.
Родился сын
Однажды приходит ко мне терновский лавочник Василий Иванович и говорит:
– Николай, у тебя лошадь хорошая, поедем с тобой в город Прохладное.
– Ну что же, давай поедем, – говорю я ему.
– А сколько возьмешь за поездку туда и обратно?
– 25 рублей, – говорю я.
Он согласился.
– Значит, завтра утром пораньше поедем.
– Василий Иванович, – говорю я ему, – помимо 25 рублей остальной расход тоже будет твой.
– Конечно, об этом не может быть разговора, – говорит он.
Итак, рано утром мы выехали их Терновки. Ехали мы допоздна. Заехали в осетинский аул, уже темно, горят лампы, а знакомых у нас не было. Не знаем, где у кого переночевать. Смотрю, в одной сакле горит свет. Я остановил бричку, дал вожжи Василию, подошел к окну, постучал. Подошла к окну осетинка, я говорю:
– Пустите, пожалуйста, нас переночевать.
– У нас старик умер, – говорит она, – места нет для ночевки.
Поехали мы дальше. Подъехали к другой сакле. Опять подхожу к окну и стучу. Слышу, хозяин зашумел
в комнате. Подходит к окну женщина и спрашивает:
– Что хочешь?
– Пустите, пожалуйста, нас переночевать, – говорю я.
– Я бы пустила вас ночевать, – говорит она, – но у нас дома мужиков нет, мы, женщины, одни дома, боимся, поэтому мы не можем пустить. Вы идите к соседу, у них мужики сегодня дома, они пустят вас ночевать.
Вот мы подъехали к третьей сакле. Я остановил бричку, зашел к хозяевам в комнату. Смотрю, сидят старик и старуха. Я поздоровался с ними и стал просить их, чтобы они пустили нас переночевать одну ночь. Старик говорит мне:
– У нас негде, ей богу, места нет. Вот в этой комнате я со старухой нахожусь, другую комнату занимает мой сын, больше у нас места нет.
В это время заходит в комнату сын старика, спрашивает меня:
– О чем идет у вас разговор?
Я ему сказал о нашей просьбе, но старик говорит, что места нет.
– Как это так, места нет, – говорит сын, – а когда мы едем к людям, для нас место есть?
Сын говорит отцу:
– Я их возьму в свою комнату, сейчас мы пойдем ко мне, пожалуйста, будете ночевать у меня. Где ваша подвода?
– Бричка наша стоит около ваших ворот.
Он сейчас же пошел, отворил ворота и кричит:
– Заезжайте во двор.
Смотрю, двое подошли к нам во дворе, стали распрягать лошадей наших. Мы только отпрягли лошадей, смотрим, они ставят самовар, начали жарить баранину, принесли лошадям сена, затем пригласили нас
в комнату.
Зашли мы в комнату, поздоровались с семейством, потом они угостили нас ужином. В это время ихняя девушка взяла гармонь и начала играть. Было приятно слушать ее музыку. Я выпил стакан чаю, поужинал, потом попросил у неё гармонь, она подала мне её, я начал играть. Смотрю, поднялись сидевшие за столом
и начали танцевать. Так до 12 часов ночи я играл им на гармошке по-ихнему, они очень обрадовались
и благодарили меня.
После этого принесли теплой воды и говорят: «Сейчас будем мыть вам ноги». Мы постеснялись, начали отказываться, говорим, что ноги у нас чистые, а они говорят, «что у нас такой закон. Когда бывают
у нас гости, мы обязательно должны помыть им ноги». Нам пришлось подчиниться ихним законам и дать
им возможность помыть наши ноги. Женщина помыла ноги, постелила нам постель, мы легли спать.
Утром рано я проснулся, смотрю, у них самовар уже готов и жарится баранина.
Мы убрались, сели за стол, позавтракали, потом поблагодарили их за гостеприимство, запрягли своих лошадей. Они показали нам, по какой дороге ехать нам в Прохладное, попрощались с ними и уехали.
Сын оседлал свою лошадь, поехал впереди, чтобы показать нам на развилке, где три дороги переплетаются, по какой дороге нам ехать дальше. Доехали до трех дорог, остановились. Он говорит нам: «Теперь поезжайте вы вот по этой средней дороге прямо и приедете в Прохладное».
Прощаясь с нами, он сказал нам: «Будем с вами знакомыми. Когда будете ехать обратно, заезжайте
к нам, будем очень рады встретиться с вами».
Приехали мы в Прохладное, остановились на постоялом дворе. Василий Иванович пошел по своим делам.
В Прохладном мы пробыли двое суток. На третий день мы выехали из Прохладного, опять приехали в осетинский аул к нашему знакомому осетину.
Они, оказывается, ждали нас как своего родного брата. Угостили нас ужином, чаем, опять начали играть
на гармошке, танцевать до полуночи. Потом опять помыли ноги, постелили постель, мы легли спать,
а утром рано поехали домой.
В Прохладном мне снился хороший сон. Когда я выехал в Прохладное, жена моя Саруш была беременна.
Мне снилось, будто я поймал одну хорошую золотую рыбу.
Приезжаю домой из Прохладного, смотрю, Саруш уже родила хорошего, красивого мальчика.
На третий день запряг своих лошадей, поехали в Святой Крест крестить своего мальчика. Назвали мы его Артюшей. Это было в 1900 году. Мы показали нашей матери мальчика, когда ему было шесть месяцев.
Мы боялись показать его раньше, чтобы никто не сглазил.
Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, |
