 3
 |
Когда я была в первом классе, был какой-то праздник, и нас повели в актовый зал. Там стоял рояль. Я до этого еще не видела никогда такого инструмента. И вот вышел мальчик и заиграл «Мы кузнецы, и дух наш молод». Меня это просто поразило. Эту песню я сама играла на гитаре.
Здесь я маму переспросил: “Это в первом классе?”
Да. А у нас дядя, Иван Петрович, муж тети Лиды, играл на мандолине, и сама Лида, Валина мама,
на мандолине играла, а дядя Павел, родной брат мамы, играл на гитаре. Юля научилась играть на гитаре и я. Где-то мы собирались, как детская самодеятельность, и нас пригласили выступить по Тульскому радио.
Как мы туда попали, я не знаю. В общем, мы туда попали. Мы играли с Юлей именно эту песню, и я в сложных местах солировала.
Елизавета Кузминична с дочкой Лидой и внуками: Валя, Юля (с котенком), Лида (моя мама), Юра
А тут, в школе, мальчик играет на рояле. Меня просто потрясло, как звучал инструмент.
Однажды я проходила по улице и слышу необыкновенное звучание какое-то. А дом одноэтажный, но с высокой завалинкой. Я вскарабкалась на этот завалинок и еле-еле дотянулась, чтобы заглянуть в окно, совсем маленькая была, и вижу, кто-то сидит за инструментом, опять эти клавиши нажимает. Такое звучание!
Я опять млела. Так мне все это понравилось!
Потом мы еще раз переехали, уже повыше, на Колхозную улицу(ул. Колхозная, 49. Сейчас это ул. Каминского), тоже в такой же деревянный дом. Нас туда сагитировала и помогла переехать сестра моей мамы, тетя Лида. У нее была соседка… На втором этаже была маленькая комната около 10 кв. метров.
На этом же этаже жила ее родная сестра Лидия с мужем и дочкой Валей.
Я была самостоятельным человеком и везде ходила. Мать меня посылала то туда, то сюда. И я увидела музыкальную школу. Мать написала туда заявление, меня прослушали и приняли. Я начала заниматься.
Мать рассказывала, что, когда я спала, у меня даже пальчики двигались, как по пианино. Дома я на бумажке нарисовала себе клавиатуру и на бумажке учила уроки.
И вот когда я была уже в 4-м или 5-м классе, и в этой школе, и в нашем же классе были ребята из детского дома. Все мордастые, не драные и не рваные – в общем, все такие довольно крепкие, и выглядели все очень хорошо.
В то время в стране был жуткий голод [1932-1933 г.г.] Доходило до того, что голодаешь-голодаешь,
а потом совсем проходило желание есть. Я потом, впоследствии, больше всего боялась голода. Ни самолетов, ни бомбежек, ничего. Самое страшное для меня было – это голод.
Ну вот, я прихожу и матери с восторгом рассказываю, что у нас в классе ребята из детского дома и как они выглядят. А мать меня спрашивает: «А ты бы хотела в детский дом?» Я ответила, что хотела бы.
Она написала заявление в детскую комиссию. Пришли, обследовали – нищета. И меня без звука приняли.
Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, |
