16

 

Срок моей службы в военной инженерной части подходил близко. Военный инженер-капитан Поляновский вызвал меня к себе в кабинет и говорит:

– Николай, оставайся ты служить сверхсрочно на военной службе. Ты знаешь, на базаре есть большое угловое здание, где был чехауз и слесарная. Теперь это здание пустует, в нем никто не живет. Ты, Николай, если останешься служить сверхсрочно, я так сделаю, что казна подарит тебе это здание.

– Не желаю, Ваше высокоблагородие.

– Почему же? Ты видишь, как Отаров теперь живет, ты оставайся у нас, я знаю, что за короткое время ты тоже будешь как Отаров. Лет пять тому назад он на голове носил яблоки на базар продавать, а теперь с ним говорить нельзя. Вот, Николай, оставайся, и ты будешь такой богатый, как Отаров.

– Нет, не желаю, Ваше высокоблагородие, я хочу поехать домой, там буду жить, как бог даст.

 

Военному инженеру мои слова не понравились.

 

Приезжает к нам инженерный полковник из Тифлиса. Наш капитан Поляновский стал жаловаться ему и говорит:

– Ты знаешь, наш Николай уезжает от нас домой. Я ему предлагаю остаться у нас на вторичную сверхсрочную службу, а он не соглашается.

 

Приходит ко мне лакей и говорит:

– Николай, пойдем, тебя полковник зовет.

Я пошел:

– Чего изволите, Ваше высокоблагородие?

– Николай, ты уже отслужился, едешь домой? – спрашивает он меня.

– Точно так, Ваше высокоблагородие, кажется, уже время мне ехать домой.

– А я, с моей стороны, посоветовал бы тебе остаться на вторичную службу, так же, как предлагает тебе военный инженер-капитан Поляновский.

– Ваше высокоблагородие, – отвечаю я ему, – я 5 лет не был дома, очень скучаю по родным, хочу обязательно поехать домой.

Полковник больше ничего не стал говорить, повернулся и ушел от меня. Теперь, захожу я в кухню
и говорю повару Давидке о том, что инженер Поляновский просит меня остаться еще служить сверхсрочно на хороших условиях, но я отказался.

 

Итак, настало время собираться ехать домой. Последний год моей службы в инженерной части.
Наши красильщики закончили покраску крыш казенных зданий. Подрядчик собирается ехать домой в город Тифлис. Он узнал, что я уже отслужился, собираюсь ехать домой, пришел ко мне и говорит:

– Николай, собирайся, поедем со мною в Тифлис. Я, кстати, еду туда и тебя повезу бесплатно. Приедем домой, суток двое или трое поживешь у меня, погуляешь, потом поедешь домой.

Я согласился, поблагодарил его и сказал ему:

– Пойду я сейчас к капитану Поляновскому, попрошу его. Если он разрешит мне поехать с Вами, значит, поедем вместе в Тифлис.

 

Теперь, в 6 часов вечера, иду просить пропуск у нашего инженер-капитана Поляновского и чтобы он разрешил мне ехать с подрядчиком в Тифлис. Прихожу и говорю лакею Антону:

– Пойди, доложи инженеру, что Николай пришел, просит принять.

Он пошел, доложил, инженер принял меня. Захожу в его комнату, он лежал на кровати, говорю ему:

– Ваше высокоблагородие, наш подрядчик едет в Тифлис и хочет бесплатно провезти меня в Тифлис.
Я хочу поехать с ним.

– Вот тебе на! Не успел я сказать: «Николай, братец мой, теперь ты отслужился, можешь ехать домой», а ты уже приходишь ко мне и говоришь: «Ваше высокоблагородие, я хочу ехать домой, извольте радоваться». Я думал, мы с тобой поедем в город Лагодех и в Тилав, оттуда вернемся, потом я сам скажу тебе: «Николай, братец, ты теперь уже отслужился, собирайся, поедешь домой. Нет, Николай, я тебя
не пущу сейчас домой. Ты поедешь со мной в Лагодех и в Тилав. Оттуда вернемся, потом ты поедешь домой. Теперь ступай.

Я повернулся, пошел в кухню к повару, а подрядчик ожидал меня там, на кухне. Я ему рассказал о моем разговоре с инженером и что он не дал мне разрешения на выезд в Тифлис.

– Ну, ничего, – говорю я подрядчику, – я еще раз пойду, попрошу инженера, может, разрешит поехать с Вами.

 

Немного погодя я опять пошел к инженеру. Стал просить его, чтобы дал разрешение. Но он твердил все то, что было им сказано первый раз. В это время заходит к нему доктор Мартышевский. Он был человек очень добрый. Только зашел он в зал, инженер оставил меня, не стал со мной говорить, пошел к доктору. Поздоровался с ним и начал ему говорить:

– Вы знаете, наш Николай уже закончил срок службы у нас и уходит от нас. Я прошу его, чтобы он остался еще на две недели, пожил у нас, пока вернемся с ним из Лагодеха
и Тилава, а он не хочет оставаться.

– А он на побывку ездил домой? – спрашивает его доктор.

– Нет, не ездил, – отвечает ему инженер.

– Ну, раз он на побывке не был, конечно, ему хочется поехать домой, тем более что у него есть там отец, мать, братья, сёстры. По-моему, не стоит человека зря держать. Разреши ему, пусть он едет домой.
В это время двери были открыты, весь разговор ихний я слышал.

Смотрю, наш военный инженер, недолго думая, оставил доктора в зале, приходит ко мне и говорит:

– Николай, у тебя же нет ничего готового. Как же ты поедешь домой?

А у меня было всё готово, я ожидал только разрешения от инженера. Я говорю ему:

– Ваше высокоблагородие, у меня всё готово. Вы только разрешите мне поехать с подрядчиком
до Тифлиса.

– Ну, хорошо, в таком случае иди пока, собирайся.

– Покорнейше благодарю Вас, Ваше высокоблагородие.

Сейчас же повернулся и ушел от него. Зашел в кухню и с радостью говорю подрядчику:

– Дедушка, значит, едем мы с вами вместе до Тифлиса.

– Очень рад, Николай, вместе нам будет веселей ехать.

Смотрю, собрались наши солдаты, организовали складчину, собрали деньги, моментально купили мясо, принесли, отдали повару, чтобы он приготовил котлеты. Повар тоже купил полдюжины пива, и все они начали угощать меня на прощание.

Приходит лакей и говорит:

– Николай, пойдем, тебя инженер вызывает.

Прихожу к нему, представился по всем почестям, а он сидит в кресле за столом. На столе лежит целая куча денег. Он вздохнул, забрал со стола все деньги, повернулся ко мне и говорит:

– На, тебе, Николай, эти деньги. Тут 90 рублей. Эти деньги не казна дает тебе, а я, лично от себя, дарю тебе на дорогу.

– Покорнейше благодарю Вас, Ваше высокоблагородие.

Смотрю, встает он со своего места, берет меня за оба плеча. А барыня стоит и смотрит. И начал инженер меня благословлять:

– Дай бог тебе, Николай, хорошую невесту взять. Благодарю тебя за твою хорошую службу. Сколько у меня служили солдаты, но такого солдата, как ты, я не имел. Ты всегда был правдивый и честный. Благодарю тебя, Николай, за добросовестную службу, дай бог тебе богатство в жизни нажить. Если ты, Николай, останешься таким честным и благородным, я надеюсь, ты скоро будешь богатым. Ты знаешь, я солдат отпускал на час, на два, а ты уходил на охоту на целую неделю, а то и на две недели. Господи, я же тебя не считал за солдата, я тебя считал за родного сына.

Барыня стоит и слушает, а я молчу, слушаю его слова. На его слова я ответил ему:

– Ваше высокоблагородие, Вы знаете, что тут, на службе, у меня никаких родственников не было.
Я на службе Вас считал за родного отца, а барыню считал за родную мать. Я на службе всегда Вами только радовался, Ваше высокоблагородие.

А деньги целый час держал в руках, В это время я горько заплакал. Смотрю, они, инженер и барыня, тоже заплакали, повернулись и ушли от меня в другую комнату. Там постояли они почти полчаса. Потом опять подошли ко мне и опять вновь начали благословлять.

Дорогие и трогательные слова инженера я запомнил на всю жизнь. Я долго плакал, держа в руках деньги. Никак не мог успокоиться. Потом, наконец, собрался, поблагодарил инженера и барыню за всё доброе, хорошее. И в таком состоянии, со слезами, пошел я к товарищам на кухню. Повар спрашивает:

– Николай, что такое, в руках полная горсть денег, а сам плачешь?

– Я пять лет служил, – говорю я, – ничего плохого не видел от них. Мне очень жалко с ними расставаться. Как же не плакать. И не ехать домой нельзя. Я обязательно должен поехать домой.

 

Так пришлось мне расстаться с человеком, который был моим искренним доброжелателем, с человеком, подобно которому я не встречал за всю свою жизнь.

 

Разговоры кончились, я успокоился. Товарищи и знакомые начали меня угощать перед выездом в Тифлис. Сидим, пьем, закусываем, смотрю, барыня заходит. Подходит ко мне и говорит:

– Николай, ты едешь в Тифлис. Я хотела дать тебе маленькую посылку. Ты не передашь там моей сестре?

– Пожалуйста, я с удовольствием передам.

Потом она попросила пойти с ней в её квартиру, чтобы забрать посылку. Я пошел с ней, взял посылку, принес в кухню. Мы закончили ужин, я попрощался с товарищами и в 10 часов вечера мы с подрядчиком уехали в Тифлис.

 

Долг

 

В Царском колодце я был должен одному лавочнику 18 рублей. Они ко мне очень хорошо относились – без меня ни один праздник не проводили. Когда мы отправились в Тифлис, проехали от нашего города две или три версты, вдруг я вспомнил о своем долге лавочнику. Я не хотел быть обманщиком, поэтому я попросил извозчика остановиться на минутку. Он остановился, я говорю ему:

– Ты немного подожди здесь, пожалуйста. Я одному лавочнику остался должен 18 рублей. Я побегу к нему, расплачусь с ним и тут же вернусь.

Он, бедный, послушал меня, согласился ждать. Прибегаю к лавочнику, а уже ночь. Стучу в двери: «Хозяин, открывай двери!» Они узнали меня по голосу, отворили двери. Я говорю:

– Еду, братцы, домой. Чуть-чуть не увез ваши деньги, 18 рублей.

– Николай, напрасно ты вернулся с дороги, – говорит лавочник.

– Сколько времени я был для Вас хорошим. Напоследок оставаться прохвостом я не хочу.

Отдал ему 18 рублей, попрощался с ним и семьей его, бегом вернулся к подводе, сел и поехали дальше.

 

 

Итак, приехали мы в Тифлис. Я гостился у подрядчика трое суток. Поблагодарил домохозяйку
за хороший прием и угощение и пошел в свою казарму инженерной части № 3 команды. Смотрю, там все
мои одногодники и земляки. Как только зашел я в казарму, все они начали кричать:

– Домой, Николай, домой!

От радости бедные солдаты не знали, что сказать и что делать. А два солдата сидели скучные, потом подошли ко мне, заплакали и говорят:

– Николай, как теперь нам быть, мы получили сифилис. С какими глазами мы поедем домой, будем смотреть дома на своих родных и товарищей. Лучше вы езжайте домой, а мы, пока не вылечимся, не поедем домой, хоть целый год будем лечиться – и пока не вылечимся, домой не поедем.

 

В Тифлисе я купил себе хорошее двуствольное ружье и говорю своим одногодникам:

– Завтра пойду на охоту, и эта охота у меня будет последней. Сколько дичи убью, отдам повару. Попрошу, чтобы он нажарил нам, буду угощать своих одногодников. Только чтобы остальные продукты были ваши.

Мои солдаты все согласились. Теперь, собираюсь идти на охоту, мой земляк Чернышев просит меня:

– Николай, возьми меня на охоту, я хоть посмотрю, как твоя собака Марс ищет дичь и приносит, когда ты убиваешь.

– Хорошо, – говорю ему, – пойдем, увидишь.

Охотники узнали, что я собираюсь на охоту, приходят двое с вечера – один кондуктор, а другой поляк – и просят меня, чтобы я их тоже взял на охоту, хотят посмотреть, как я охочусь.

– Хорошо, утром пораньше приходите ко мне и от меня пойдем вместе.

 

Пошли мы на вокзал, проехали мы поездом три пролета без билета. Остается доехать до станции одну версту. Я говорю товарищам:

– Давайте, ребята, слезем, пока до станции не доехали.

Все согласились. Первый я выпрыгнул с поезда, полетел кубарем. За мной прыгнула моя собака, тоже покатилась. Смотрю, мои товарищи тоже один за одним пошли кубарем. Мы все собрались в кучу, долго посмеялись, потом охотой стали подыматься на гору.

В тот день я убил четыре зайца и одну только перепёлку. Собака моя берет зайца поперек и бегом тащит, подает мне. Товарищи мои ничего не убили, вернулись домой ни с чем. Я им тоже ничего не дал, потому что обещал угостить своих ребят.

Вернулся я с охоты, говорю своим одногодникам:

– Теперь вы соберите с носа по копейке на масло, лук, хлеб и вино.

Они быстро собрали деньги, пошли на базар за продуктами, а я понес всё – 4 зайца и перепёлку, дал повару и попросил его, чтобы он пожарил нам зайцев.

 

Итак, повар приготовил нам зайчатину, ребята принесли два ведра хорошего вина. Мы хорошенько погуляли. Потом я им говорю:

– Знаете что, ребята, давайте соберем деньги, купим хорошую икону и сдадим
в церковь, оставим от нас хороший знак памяти.

Ребята мои все согласились. Кто сколько мог, столько и дал. Собрали мы 8 рублей, купили в магазине хорошую икону за 8 рублей, отнесли в церковь, сдали и поставили по паре свечей. Помолились богу и вернулись в казарму.

 

Беда

 

Один раз со мной пошел на охоту поляк. Целый день он охотился и ничего, бедный, не убил, а только беды себе наделал после охоты.

Охотился он по куропаткам целый день с поднятыми двумя курками ружья. С такими же поднятыми курками он вернулся домой. Когда мы возвращались с охоты, он забыл опустить курки, и только дома, когда положил ружье на стол, обнаружил, что ружье заряжено и на взводе.

В это время жена его, красавица, и дочь семи лет были дома.
Они хорошо встретили своего мужа и отца. Поставили самовар, готовили ужин. И в тот момент, когда жена подошла к мужу, только открыла дверцу шкафа, хотела что-то взять, в это самое время муж её держал ружье в руках, хотел опустить курки. Вначале правый курок: положил большой палец на верхнюю часть курка, а указательным пальцем потянул левый спуск вместо правого. Таким образом, с левого ствола он трахнул прямо в голову своей жены и убил её, бедную.

Девочка стала кричать, плакать, а он, бедный, от испуга растерялся, не знает что делать. Ухватился
за голову, сидит за столом и плачет. А девочка выбежала на двор, кричит: «Папа маменьку убил».

На этот крик все соседи собрались, стали расспрашивать, что и как случилось. Девочка подробно всё рассказала. Потом и отец со слезами рассказал о случившейся беде.

Соседи посоветовали пойти в полицейскую заявить, что убил свою жену нечаянно. Он, бедный, сейчас же пошел, заявил. Его пока, до суда, посадили, а через две недели состоялся суд. На суде допросили девочку, отца и соседей. Они подробно рассказали о случившемся. Суд внимательно выслушал всех, хорошо разобрал дело и оправдал мужа через девочку. Только ему приказали пойти на две недели в богомольную. Так он остался вдовым со своей девочкой.

 

Первый стрелок

 

На военной службе я был первым стрелком и когда, бывало, я прихожу на охоту охотиться, если там охотились 3-4 охотника, они прекращали свою охоту, подходили ко мне поближе, а я все щелкал дичь влёт.

Охотники шли неподалеку с двух сторон и любовались, как я убиваю на лету и как моя собака подавала
мне дичь.

 

Вот, братцы мои, я такой был охотник

и славился в Ставропольской губернии,

как первый охотник – Николай Лачинов.

 

 

Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, а в поле номера текущей страницы можно ввести номер необходимой страницы для быстрого перехода.