 14
 |
Инженер-капитан Поляновский
Инженер-капитан Поляновский был очень геройский, рослый, стройный и образованный человек.
Он был из поляков, умный и большой говорун. Против него ни один генерал не мог устоять, когда говорил наш капитан. Когда, бывало, приезжала к нам какая-нибудь комиссия в составе 4–5 человек для проверки
и осмотра казенных зданий, наш инженер целый час как начнет докладывать, что и как есть и должно быть, генералы слушали его внимательно и ничего против сказать не могли.
Бывало, как он наденет свою парадную форму с орденами по случаю праздника, на него любо было смотреть. Он был очень честный, справедливый и очень строгий человек.
Если он узнает, что кто-то обманул его хоть на 20 копеек, сейчас же для него будет готова тюрьма.
Дай ему убытку на 100 рублей, только скажи правду: «Я виноват, Ваше высокоблагородие». Он засмеется и пойдет в свою комнату. Такой он был справедливый человек.
Ключи от чехауза постоянно находились у меня. Один раз я собрался на охоту, ключи оставил у лакея. Подумал, может, капитану понадобятся. Вернулся с охоты, захожу в кухню. Смотрю, в кухне стоит небольшое стекло – вершков 100 квадратных. Спрашиваю у лакея Антона:
– Кто это стекло достал из чехауза?
– Не знаю, – говорит он.
Спрашиваю повара:
– Ты не знаешь, кто это стекло тут, в кухне, поставил?
– Не знаю, я не видел, кто его поставил.
Надо было мне сейчас же прибрать и отнести стекло на свое место, но я не догадался. Немного погодя смотрю, заходит в кухню наш инженер-капитан Поляновский. Увидал стекло, сейчас же спрашивает меня хорошим тоном:
– Николай, кто это стекло тут поставил, ты не знаешь?
– Никак нет, Ваше благородие.
– Вот тебе раз, – проговорил инженер. Спрашивает повара, а он тоже отвечает:
– Никак нет, не могу знать.
Инженер рассердился:
– Черт вас подери. Никто не знает. Позовите мне Антона, потом Василия.
И они все отказались. Кто же достал стекло из чехауза? Тогда он приказывает лакею:
– Пойди, позови мне Трубина.
Трубин приходит, инженер спрашивает его:
– Ты не знаешь, кто из чехауза достал это стекло?
– Никак нет, не могу знать, Ваше высокоблагородие, – отвечает он.
– Вот так, черт побери, никто не знает! – повернулся ко мне. – Да я вас всех сейчас посажу в гауптвахту. Почему ты не скажешь, кто стекло из чехауза достал? Ты думаешь, что стекло мне жалко? Хочешь, я тебе 100 рублей дам, мне не жалко. Для меня правда дорога.
– Ваше благородие, – отвечаю я ему, – когда я ухожу на охоту, я ключи оставляю у Антона. Потому что когда Вам потребуются ключи, чтобы Вы могли открыть чехауз. Меня крайне удивляет, Ваше Высокоблагородие, раз я не видал, кто достал это стекло из чехауза, разве я могу сказать, что тот или другой достал стекло и принес сюда. Вы меня хорошо знаете, что я врать не буду. Если я что знаю, я не утаю, я сейчас же скажу Вам, что я знаю.
Военный инженер засмеялся и пошел в свой кабинет, а после его ухода все мы начали смеяться на его слова.
Остался год службы
На военной службе мне оставалось дослужить еще один год. Во время сенокоса я попросил инженера, чтобы он разрешил мне поехать на две недели на покос, на заработки. Он дал мне разрешение. Теперь меня еще двое солдат попросили, чтобы я и для них взял разрешение у инженера на поездку на покос, чтобы они тоже немного заработали на мелкие расходы. Инженер и им разрешил поехать со мной на покос.
Вот мы втроем нанялись к одному армянину помещику косить траву подённо по 1 рублю 20 копеек в день. У него еще были косари – 27 человек грузинов. Смотрю, мои товарищи оробели и говорят мне:
– Они нас замучают.
– Это еще вилами написано, – говорю я им. – Начнем косить – побачим.
Мои товарищи засмеялись.
Вот собрались все косари в кучу. Косарь точит свою косу. Мы тоже поточили наши косы. Начинаем косить траву. Я сам ростом маленький, а грузины… есть среди них и такой, что рукой не достанешь.
Ну, хотя я между ними ростом был меньше всех, а силы у меня было больше всех. Я надеялся, что насчет работы я им не уступлю. Начали косить, я стал за седьмым косарем, а товарищи стали за мной.
Смотрю, я за грузинами иду очень легко. Товарищ мой, Антон, тоже косил хорошо, а другой, Амбарцум, косить не мог. Хозяин заставил его копнить сено. Косили мы до обеда. Я говорю Антону:
– Теперь я буду идти передовым, а ты будешь идти за мной. Мы покажем грузинам, как надо косить траву.
Антон согласился.
Вот мы все пообедали, я беру свою косу, начинаю косить. Антон идет за мной, а грузины начали косить один за одним. Я кошу – играю себе, а грузины берут шириной один аршин и то насилу догоняют меня. Так часа в три смотрю, едет верхом к нам сам хозяин Отаров. А я кошу, иду передовым, беру шириной на целый сажень. Остальные косари косят шириной один аршин. Хозяин сидит на лошади и смотрит сбоку, как я кошу, и любуется. Потом говорит:
– Вот косит хорошо, если бы все так косили.
Грузины косили по одному рублю в день, а нам хозяин заплатил по 1 руб. 20 копеек.
Я мог очень хорошо отбивать косу. Грузины попросили меня, чтобы я направил (заточил) все ихние косы и отбивал. Я согласился, просьбу выполнил, а на вторые сутки у меня правая рука опухла.
После этого я перестал править, грузины начали опять косить.
Поработал я неделю, помещик стал меня просить, чтобы еще неделю поработал у него. Но я дал слово одному крестьянину покосить его траву ценою по 1 руб. 40 копеек в день.
Поехали мы втроем к крестьянину. Хозяин был такой здоровый, что, если его смерить на аршин, будет в 3 раза больше меня. Товарищ мой, Антон, говорит мне:
– Николай, он нас на покосе замучает.
– А мы должны идти за ним. Ты, Антон, не смотри на его рост, посмотри лучше на его работу. Не знаю, как ты, а я таких здоровых много бачил.
Вот мы приехали в степь на покос. Взяли свои косы и лопаты и пошли косить. Хозяин начал косить первым, за ним пошел я, а за мной идет Антон. Смотрю, хозяин мой, большой балбес, уже пыхтит.
Я ему говорю:
– Дай я пойду впереди, а вы идите за мной.
Он согласился. Начали косить. Немного погодя повернулся я назад, смотрю, хозяин мой уже отстал от меня саженей на 50. После этого хозяин ни разу не говорил: «Ребята, старайтесь косить поскорей». Мы как хотели, так и работали.
Хозяин кормил нас очень хорошо, харчи были хорошие. Мы тоже работали по совести, как сами для себя. В воскресенье мы приехали к нему домой, пообедали, получили расчет сполна, поблагодарили его и пошли домой.
После покоса я начал покупать хорошие чайные ящики, из которых делал сундуки, красил их и каждый базар выносил продавать. Охоту я тоже не бросал. Находясь на военной службе, я охотился вволю.
Жениться или нет
Семь верст от Царского колодца было грузинское селение. Там жил помещик-армянин, который имел несколько тысяч десятин земли. Кроме того, у этого помещика был очень большой виноградный сад.
У него жил старик Скопщик. Он имел два сына и дочь. Один сын уже был женат, а другому было 17 лет – холостой.
Дочери было 18 лет. Она была очень скромная. Её отдавали замуж за меня, я дал слово венчаться с ней. Потом наш повар услыхал, что я хочу жениться на ней, прибежал ко мне и говорит:
– Николай, я слыхал, что ты хочешь жениться на русской девочке. Это правда?
– Думаю, но я и сам не знаю, что делать.
– Ты, Николай, – говорит мне повар Давидка, – все это выброси из головы. Вот я женился на русской девушке. Не бывает дня, чтобы мы не ссорились. Поссоримся, потом она стоит в углу плачет, а тут я плачу. Она говорит: «Лучше бы я за слепого вышла замуж, лишь бы он был русский». А я ей говорю: «Лучше бы я взял какую-нибудь хромую девушку, лишь бы она была грузинкой». Вот так, Николай, на русской девушке жениться. Лучше ты выброси из головы такую женитьбу. Послушай ты меня, дурака, я уже испытал такое счастье. Ты человек неплохой, за тебя выйти замуж ни одна девушка не откажется. Бог даст, приедешь домой, женишься на хорошей армянке, потом вспомнишь меня, мои слова. Смотри, Николай, не ошибайся.
Повар сказал всё это и ушел, а я задумался. Теперь приходит ко мне дорогой мой товарищ-охотник Николай Привалов. Он также стал расспрашивать меня и говорит:
– Тёзка, я слышал, что ты женишься на русской девушке, правда это или нет?
– Так себе, думаю и не думаю, – говорю я ему.
– Николай, я дам тебе хорошее наставление, ты послушаешь меня или нет…
– Как ты скажешь, так я и сделаю, – перебил я его.
– Ну, хорошо, – продолжает Привалов. – Она девушка хорошая, красивая, ты тоже человек неплохой. Теперь скажу, ну, ты женишься на русской девушке. У тебя дома отец, мать, братья и сестры. Они 5 лет
с тобой не виделись. Они ждут тебя с нетерпением. Конечно, ты поедешь домой и её возьмешь с собой.
Вот вы приехали, скажем, к Вам домой. Они будут очень рады, что ты благополучно вернулся домой. Теперь, скажем, проходит неделя или две, вы все говорите по-своему, а она ни черта не понимает, о чем вы говорите, потому что не знает вашего языка. Будет думать, что все её ругают, начнет плакать. Скажет тебе, что все её ругают, и скажет: «Поедем обратно, будем жить в Царском колодце». Ты не сможешь выполнить её просьбу. Тогда она будет ругать по-своему, по-русски. Пройдет день, два, от силы месяц, потом родные твои скажут тебе: «Знаешь, что, братец, откуда ты привез её, вези, пожалуйста, её обратно туда. У нас уже терпенья не хватает слушать её ругань». Что же останется тебе делать? Волей-неволей ты должен будешь через неё бросить отца, мать, братьев, сестер и поехать с ней в Царский колодец на постоянное жительство. Лучше ты выброси из головы эту задумку. Ты человек молодой. У тебя кровь играет, хочешь жениться, я тебя знаю очень хорошо. Я надеюсь, что приедешь домой, за тебя выдадут замуж самую лучшую первую девку. Бог даст, приедешь ты домой, возьмешь самую лучшую, красивую девушку, женишься на ней и тогда вспомнишь ты там мои слова и наставление.
– Тезка, – говорю я ему, – как же теперь быть мне. Что делать и что сказать им?
– Возьми ты сам от себя напиши им письмо, – говорит мой друг. – Что будто ты получил от родителей письмо и что они не дают тебе благословения и пишут, что если ты, Николай, женишься на русской девушке, тогда лучше не приезжай домой. И скажи, что без родителей жить не можешь, так что на меня больше не надейтесь, я скоро уеду домой. Больше ничего не пиши.
Как мой друг и товарищ посоветовал мне, я так и сделал. Написал такого содержания письмо ей
и перестал ходить к ним. А всё-таки совесть моя чиста: мы с ней встречались как брат и сестра и друг друга ни в чем не упрекали.
В Царском колодце жил один армянин лет пятидесяти, бывший офицер. Имел он там собственный мануфактурный магазин. Он каждый праздник приглашал меня в гости. Один раз пригласил он, я убрался и пошел к ним. На этот раз они предложили мне жениться на их дочери-армянке. Девочка была молодая, лет семнадцати, и очень красивая. Вдобавок она была модисткой.
Модистка – мастерица по изготовлению женских шляп, а также женского платья и белья.
Мне помешало только одно: нос у нее был очень длинный и тонкий, вот этим она мне не понравилась.
Жили они богато. Отец имел собственный трехэтажный дом на весь квартал. В угловой части дома был его магазин. Там он и пивом торговал. Мать девочки имела в банке 2000 рублей.
Они очень просили меня, чтобы я женился на их дочери и пошел к ним в зятья, но нос девочки все-таки испортил все дело. Кроме того, я порешил: лучше я поеду домой, возьму самую бедную девочку. Заработаю
я один рубль – по крайней мере, он будет заработан мною и будет стоить он мне за десять рублей, потому что девочка из бедной семьи денег не видела и не имела. А если я возьму из богатой семьи и поступлю к ним
в зятья, сколько бы я ни зарабатывал, ей это не будет видно, всё будет колоть мне глаза, скажет: «Ты ничего не имел. Что у нас есть – это всё моё». Значит, мои труды пропадут даром. Поэтому я решил: пусть она останется со своим носом и своими деньгами, а я лучше поеду домой, там и буду строить свою жизнь.
Так я и сделал, когда окончил свою военную службу, приехал домой, и очень хорошо сделал.
Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, |
