2007 - 2008 годы

Веня

10 сентября 2007 года ушел из жизни мой двоюродный брат Веня.

В детстве мы жили в разных районах: я – на Таганке, а дядя Арам, родной брат отца, – на Чистых прудах. У него были сын Веня, который младше меня на год, и дочка Люся, младше меня на три года. Может, нас знакомили раньше, но я помню наши встречи, когда сам приезжал к ним в гости. Мне, видимо, было лет 12–13. Мы охотно с братом общались и гуляли во дворе. Когда отец от нас ушел, то он переехал к дяде Араму и наши встречи прекратились, хотя я тайком несколько раз приезжал, но мне сказано было, что Вене запретили со мной встречаться, поскольку я шпана и вор и плохо могу повлиять на него. Такого мнения был мой отец.

Так мы с братом не виделись много лет. Каждый из нас побывал в армии, и каждый получил высшее образование. Уже у каждого были дети, когда мы снова встретились и обнялись. Это было на 50-летии Вени. Спасибо сестре Римме, которая видела свою миссию в объединении родственников.

Когда я пришел на юбилей, все уже сидели за столом. Увидев дядю Арама, я несколько оторопел. Быстренько оделся, сказал, что скоро вернусь, и помчался домой за видеокамерой. Я очень горд тем, что запечатлел на видео Арама Николаевича Лачинова. Особенно удалась запись, сделанная позже, на дне рождения самого дяди Арама, когда он очень колоритно рассказывает о своих приключениях.

После юбилея мы постоянно встречались с братом. У нас оказалось много общих знакомых, поскольку мой брат был главным редактором радиопередачи "Архимед" и часто приглашал ученых и интересных собеседников, в том числе из Института океанологии, где я проработал 10 лет.

После долгой разлуки мы держались рядом и помогали друг другу. Помню, как я от своей фирмы выделил компьютер в качестве приза для премирования победителя в его знаменитой радиопередаче "Архимед". Для детских познавательных радиопередач были очень тяжелые времена. Все хотели крутить рекламу и даже по радио раздеться догола. Страна торопилась наесться пошлостью, не понимая, что это может перейти в диагноз.

Как мог, я поддерживал моего брата и рекламой, и делом. Веня тоже помогал мне размещать рекламу на выгодных условиях, когда я в этом остро нуждался.

Несколько сезонов мы вместе отдыхали в Дединово. Я навещал его и когда на него нападала хандра, и когда просто надо было быть рядом. Последние годы, когда детскую радиопередачу закрыли совсем, Веня был без работы и за копейки писал интересные статьи в разные журналы. Многие из них можно найти в Интернете, а вот гордость его творчества – передача "Архимед", следов, к сожалению, не оставила.

Отсутствие постоянной работы и пивное пристрастие окончательно расшатали и без того слабое здоровье брата, и в сентябре 2007 года его не стало. "Я устал жить", – сказал мне Веня за несколько дней до смерти. Свои чувства к брату я выразил в стихотворении "Хоть на миг!".

Последние шесть лет с Веней все время рядом была спокойная и приветливая женщина, Нина Владимировна Куприна. В день похорон, 12 сентября (у меня день рождения 13 сентября), я познакомился с сыном Нины Владимировны Антоном, и, видя как тяжело Нина переносит утрату, я посоветовал Антону не оставлять маму одну и пригласил всех присутствующих 15 сентября, в субботу, к себе на посиделки. Сказал, что ничего праздновать не будем, а просто посмотрим фильмы с участием Вени, вспомним его и немного отдохнем. В последние дни от родных много требовалось усилий. Все согласились, что можно будет встретиться и немного отдохнуть.

На мой день рождения приехали все, кроме Нины. Когда гости уже расселись за столом, я позвонил Нине, чтобы узнать, как дела. В трубке телефона я услышал непрекращающиеся рыдания и не очень внятное обещание приехать.

Мы сидели за столом и смотрели видеозаписи, где Веня играет на гитаре, поет. Как будто он был вместе с нами.

Когда все разъехались по домам, я решил позвонить Нине и понял, что ей совсем плохо. Просто так отмолчаться или отсидеться дома я не мог. Быстренько собрался и поехал за Ниной, чтобы вырвать ее из дома, где она особо остро чувствует утрату. Родственники Вени попросили Нину выехать с квартиры после 40-дневной поминки. Хотя у Нины есть своя 2-комнатная квартира в Москве, такая спешка родственников, видимо, тоже возымела свое действие. Как развивались события и эмоциональное состояние, лучше понять из письма, которое я написал для родственников.

Сорок дней – рубеж, когда раны немного зарубцевались, но боль утраты еще велика. Рубеж, который для кого-то просто фактор времени и печали, а для кого-то веха крутого поворота судьбы. Я сейчас говорю о человеке, который разделял с Веней все радости и невзгоды многих непростых последних лет. Я говорю о верной спутнице и супруге Нине.

Сама потеря любимого человека – это огромный стресс и безграничное горе. Фактически оставшись одна в опустевшей квартире, где каждый штрих напоминал о совместной жизни, она была почти раздавлена навалившейся на нее бедой. Думая, что она сильная и сможет справиться сама, она не звонила и не просила помощи. В день кремации Вени, после поминок, я посоветовался с Ниной – можно ли нам собраться 15 сентября, в субботу, и просто посидеть родственникам вместе, посмотреть сохранившиеся у меня видеозаписи с Веней и дядей Арамом.
– Ты приедешь? – спросил я Нину.
– Приеду, – ответила она.

Я пригласил и Антона, сына Нины.

Вы знаете, что она не приехала, но не знаете, что я позвонил ей после того, как все разошлись по домам, и поехал за ней. Я впервые лицом к лицу увидел человека, которого горе и страдания довели до истерики. Мне стало страшно за этого человека. Ресурсы человека и его психики не безграничны. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вывезти Нину, опухшую от слез, из дому, посадить в машину и поехать в Куркино. По дороге отвлекающими разговорами потихонечку удалось вывести ее из пугающего меня состояния. Ко мне мы приехали часов в 11 вечера, и часов до 5 утра вспоминали Веню, смотрели видеозаписи, как будто он и не уходил от нас. Нина достаточно спокойно, то есть без истерик, посмотрела эти записи, тем более что она их видела впервые. В 5 утра я уложил ее спать на диванчике. Я эту ночь практически не спал и прислушивался к ее дыханию. В 9 утра, или даже раньше, она проснулась, тут же заказала по телефону такси и уехала.

Я звонил ей каждый день, чтобы понять, в каком она состоянии. И, как оказалось, не зря. Родственники вообще как будто забыли о ее существовании. За эти сорок дней я не слышал, чтобы кто-то поинтересовался, как она себя чувствует. Интересовало лишь одно – когда она освободит квартиру. В этот период были еще два дня, когда горе ее загоняло в угол и доводило до исступления. Не каждый может с этим справиться. Тогда я мчался через весь город, чтобы быть с ней рядом и вывести из этого состояния. Как врач сердцем прирастает к своему тяжелобольному, так и я прирос сердцем к этому человеку за эти дни. И сегодня я прошу согласия у Нины, и понимания у родных и близких, переехать жить ко мне на любых условиях.

Конечно, это решение для меня непростое и в связи с возрастом, и в связи со здоровьем. Да и вообще я привык жить один уже не один десяток лет. Но это решение выверенное и взвешенное. Вы все знаете, как я отношусь к Вене, и память его не предам. Более всего мне нужно искреннее понимание его детей – Маши и Дениса.

Я не боюсь невежества и непонимания других людей, но мне очень хотелось бы понимания своих родных и близких.

Мне не представился случай передать это письмо, так как к этому времени Нина квартиру практически освободила и многие вещи Нины я уже перевез к себе. Родственники, судя по всему, это не одобрили, так как связь прекратилась. Такое ощущение, что людям было бы легче, если бы близкий человек тронулся умом или спился. А когда близкому может быть лучше, то всем сразу почему-то становится хуже.

Не могу не написать еще об одном. За все это время ее родной сын ни разу ее не навестил, а когда я позвонил ему и сказал, что маме плохо и сейчас надо быть с ней рядом, чтобы успокоить ее, он ответил буквально: "...да ее просто надо сильно разозлить". Разозлить, чтобы успокоить... Вот уж верно – беда не приходит одна. Как все-таки бывает жесток эгоизм наших детей.

Время все исправляет и лечит. К чести Нины добавлю, что она регулярно посещает кладбище и ухаживает за могилкой Вени. Я не стал бы противопоставлять это родственникам, но задуматься стоило бы...

В завершение хочу сказать, что я не жалею о своем решении и мне радостно, когда я вижу на ее лице улыбку.