9

 

 

 

Под Тулой идут бои. Есть нечего, а тут прошел слух, что там, где шли бои, очень много лошадей пало.
Зима была очень морозная, и люди из города с пилами и топорами ходили и пилили замерзших лошадей. Надя с Василием взяли пилу, топор и пошли в эти места. Они рубили этих лошадей, на санках перевозили,
и этим какое-то время кормились.

 

Однажды в феврале 1942 года мать говорит: «А сегодня Сурен приедет». Помолчала-помолчала, потом снова: «Сегодня в восемь часов (вечера) приедет Сурен». Хотя немца немного отбили и отодвинули от города, но поезда не ходили, почта не работала. Откуда?! С чего это вдруг?! Это было настолько невероятно, что мы даже нашумели на маму. Надя ей говорит:

– Да перестань ты, теть Нот, сколько ты можешь душу тянуть.

– В восемь часов приедет Сурен. Если карты врут, значит, и я вру, – спокойно парировала она.

Восемь часов вечера. Половина девятого. Ложились спать рано, свет был от керосинки. В девять часов стук в окно. Валя пошла открывать дверь:

– Кто там?

– Откройте, это Сурен.

Валя настолько была удивлена, что забыла открыть дверь, а бросилась в комнату с криками: «Сурен приехал, Сурен приехал». Я, потрясенная, схватила ребенка, бегу через комнату и входит Сурен.
Я остолбенела от неожиданности. Сурен потом часто меня попрекал, что я плохо его встретила. Оказалось, что он в восемь часов был на Колхозной улице, где мы жили раньше, а пока нашел этот дом и пробирался через баррикады и укрепления, прошел час. Вот такой удивительный был дар у мамы.

А приехал Сурен по настоянию своей мамы, Сирануш Артемовны. Она все время теребила его, чтобы он поехал и забрал нас. В конце концов он добился разрешения. И вот в феврале, в нетопленном вагоне мы выехали из Тулы и ехали очень долго. Вся эта опасная дорога у меня была как в тумане, прямо какой-то ступор на меня нашел. Но, что удивительно, у меня никаких проблем не было с полугодовалым сыном.
Он никогда не капризничал, не плакал, был всегда спокоен – как во время бомбежек, так и в пути. И вообще был очень ласковый ребенок.

 

 

И вот мы приезжаем в Москву, потом в Загорск, к Сусанне, родной сестре Сурена. У нее в Загорске был дом. Она была замужем за Багировым. Потом Сурен Багирова посадил, он же в войсках НКВД был. Багиров, дуралей, где-то подобрал сброшенную немцами листовку и принес домой. Этого было достаточно, чтобы
на него настучать. И все, исчез человек, а Сусанна осталась владелицей этого дома.

Приехали мы в Загорск, у Сусанны была прислуга. Как только я приехала, в этот же день прислугу рассчитали. Она выделила маленькую комнатку, хорошую кровать. Потом купила пианино. Условия сначала были хорошие.

Ей приносили молоко, она делала мацони – армянскую простоквашу. Я не могла взять мацони, мне надо было предложить, но предложений не было. Я высохла, но все, что могла по дому делать, я делала.

Нам давали карточки на хлеб, по 300 граммов на человека, и на молоко для ребенка. Сусанна работала фотографом в Загорске, а там стояли воинские части, и у нее был очень приличный заработок. Как потом
она сама рассказывала, у нее в Загорске был целый чемодан денег.

В конце концов, не знаю, по какой причине, меня из маленькой тепленькой комнаты, где стояло пианино, она переводит в кухню. Постель мешком покрыта, и вот я с ребенком на этих мешках обитала. Проходит время. Я, как помощница в доме, мою посуду. Одна чашка из сервиза была с трещинкой. На этой чашке был нарисован красивый букет сирени. Я стала чашку вытирать и она у меня по трещине развалилась. Мне, конечно, был устроен хороший скандал. А я была очень самолюбивая: я забрала ребенка, свои шмотки, а это была всего одна сумка, и уехала в общежитие, где жила раньше. Так я в Загорске прожила несколько месяцев.

 

 

В общежитии – это здание бывшего купца, все комнаты были заняты – остался зал с большими окнами,
их было 7 или 8. И в этом зале, совершенно пустом, стояла одна кровать, на которой я с ребенком
и устроилась.

Сурен от нас на одну остановку был в своей части. Он пришел и принес пол– ломтика черного хлеба
и кусок селедки. Я знала, что он селедку не любил, и меня это резануло по сердцу. Я, правда, ничего не сказала. Пока я там с сыном жила, за все это время я больше ничего – ни рубля, ни что-то из пайков – от него не видела. Это все. А пайки он получал большие, он их собирал, но ни родителям, ни нам ничего не давал, а все продавал. Мы от него ни одного куска ни хлеба, ни сахара не получили. Я сначала думала, что он носит все родителям, против чего, конечно, не будешь возражать. А потом с Риммой мы стали что-то вспоминать
и она рассказала, как Сирануш Артемовна ей говорила: «Вот эти банки ты не трогай, это Сурена банки,
ты к ним не прикасайся». Я переспросила Римму:

– А он не отдавал родителям?

– Нет, что ты, – ответила Римма, задумавшись.

Он, наверное, впервые в жизни имел деньги, и у него проявилась к этим деньгам большая страсть. Он стал покупать прекрасно изданные книги Альфреда Брэма о жизни животных и неаполитанские инструменты – мандолины, которые никому в то время не нужны были. Причем в очень хорошем исполнении, из палисандрового дерева, искусно отделаны перламутром, прямо музейные экземпляры, великолепные. Он купил их штук шесть, а играть на них не играл. Он хотел создать оркестр неаполитанских инструментов. Но ничего этого
не было. У него, как я потом поняла, была одна страсть – купить.

Его отец, Николай Артемович, трудолюбивый был невероятно, большая умница от природы.
А мама, Сирануш Артемовна, очаровашка. Его родители очень любили друг друга. Их звали кутахами – пирожки армянские. Сирануш Артемовна так меня любила, и я очень ее любила –
и душой, и сердцем. В 1943 году они жили уже в Лялином переулке, тоже недалеко от воинской части Сурена.

 

С Риммой я познакомилась, когда ей было лет девять, маленькая девочка совсем. И я приросла к ней душой, она для меня родной человек. Она, когда меня увидела первый раз, в меня вцепилась, а я – в нее. И вот, такая радость была, когда мы встречались, и эту радость мы пронесли через всю жизнь. Иногда ругаемся, конечно, но это единственный человек, с кем я могла откровенно поговорить.

Внимание! Удерживая курсор над изображением страницы, можно перейти на несколько страниц вперед или назад, а в поле номера текущей страницы можно ввести номер необходимой страницы для быстрого перехода.